Пылающие сердца. Кира Фарди
где, где Милаша? – в панике повторяет она. – Ты ее нашла?
– А ты видишь, что рядом со мной стоит дочь? – срываюсь я на неё.
Мама всхлипывает и хватается за сердце. Прибывший наряд полиции расспрашивает нас, нянечку, дозванивается до мамы Ники, но и та ничего не знает. Наконец Галина Федоровна радостно ведет воспитательницу соседней группы. Я бросаюсь к ней.
– Вы видели мою дочку? У нее серые глаза и длинные светлые волосы. Заплетены в две косички, которые сзади собраны в сердечко. На ней малиновый бомбер с изображением Русалочки спереди и блестящие лосины.
– Да, она стояла на лестнице.
– И вы ее не отправили в группу?
– Я подумала, что девочка ждет свою маму и прошла мимо: руки были заняты, несла завтрак.
– Во сколько это было?
– Примерно в восемь часов утра.
– Может быть, она просто ушла домой? – спросил седой полицейский с усами. Он периодически теребил дин ус и качал головой.
– Я сбегаю, посмотрю, – вскидывается мама. Она тяжело дышит, слезы текут по ее лицу, но она даже не вытирает их.
– А мы с вами по дворам проедемся, поспрашиваем, – предлагает усач.
Я скидываю фотографию Милаши репортеру, директрисе, которая обещала опросить сотрудников, и бросаюсь к выходу. Первый приступ паники прошел. Я начинаю думать и прикидывать, куда могла пойти моя своенравная дочь, если допустить, что она просто ушла прогуляться.
Мы объезжаем все дворы и ближайшие детские площадки, но дочери нигде нет. Поиски продолжаются уже два часа. Я с ума схожу от горя и переживаний, но не сдаюсь. Упрямо не отпускаю ни полицейских, ни репортеров. Опрашиваю встречных прохожих:
– Вы девочку не видели?
– Может, встречали четырехлетнюю малышку одну?
– У нее косички сзади заплетены сердечком.
– Милаша зовут.
– В малиновом бомбере с Русалкой на груди?
Я слышу, что такие же вопросы людям задают полицейские. Но все сочувственно качают головами. Девушка-журналистка в это время с кем-то разговаривает по телефону. Я чувствую, как глухое раздражение поднимается волной к голове. У меня горе, а эта бесчувственная стерва думает только о репортажах. Но тут она бросается ко мне:
– Дина, я договорилась с телеканалом. Есть возможность сообщить в прямом эфире о пропаже Милаши. Вы разрешите отправить режиссеру фото вашей девочки?
– Нет! Не хочу! За Милашей начнут охотиться!
– Дина, – ко мне подходит усач. – Не выдумывайте. Не у каждых родителей, потерявших ребенка, есть шанс начать поиски по телевидению.
– Да, это правда. Режиссер обещал указать номер «горячей линии» канала, чтобы люди звонили туда. У нас есть такая. Мне сразу сообщат, если будет свежая информация.
– Хорошо, – соглашаюсь я и набираю номер мамы.
Мама сообщает, что и у дома Милашу никто не видел. Она опросила уже всех соседей, но тщетно. Мама плачет навзрыд, и от ее причитаний мне еще хуже.
– Сиди в квартире. Никуда не уходи. Вдруг она придет сама, – приказываю я ей.
– Диночка,