Красные туфельки. Китайская проза XXI века. Сборник
обычно возвращалась. Он искал на берегу моря, искал около магазина фототоваров, у супермаркета, у магазина бытовых товаров, у ресторанов… Но безуспешно. Магазины закрылись, и он расстроенный вернулся домой. Она не пришла ночевать впервые. Не откажи он ей в просьбе, такого наверняка не случилось бы. Он не переставал упрекать себя, никогда еще так не раскаивался.
Всю ночь он не сомкнул глаз, сидя в гостиной и прислушиваясь к каждому шороху, в надежде, что вдруг послышатся ее шаги по лестнице и звук отворяемой двери. Но миновала полночь, а в доме царила мертвая тишина.
Так он всю ночь и просидел.
К рассвету она так и не вернулась. И он вновь отправился на поиски. В школе узнал, что ее нет уже второй день. Еще больше встревожившись, стал расспрашивать одноклассниц. Но, похоже, девочка не очень-то с ними общалась, и никто не мог сказать, где она может быть. В полдень он вернулся домой. Дверь отперта. Торопливо вошел: она была дома.
Когда он подошел, девочка сидела над остывшей вчерашней едой и жадно запихивала в рот засохший рис. Сердце заныло: ведь два дня, наверное, ничего не ела, и все из-за того, что на него дуется. Пошел на кухню, быстро поджарил кукурузы и сварил рыбный бульон. Принес и поставил перед ней. Она тут же набросилась на еду – голодная, видать, ужасно. Ничего не объясняла, а он не спрашивал, уже успокоившись. Хорошо, что вообще вернулась. Наевшись, девочка ушла в свою комнату.
Через окно он с удивлением увидел, как она достает из школьной сумки фотоаппарат с невиданно большим объективом, не тот, прежний. В испуге он влетел к ней:
– Откуда у тебя этот фотоаппарат?
– Подарили.
– Разве можно просто так брать что-то у других? – строго заметил он.
– Ничего не просто так. Это обмен, – тут же возразила девочка.
– И на что же ты менялась?
– Провела с ним день и ночь, – последовал невозмутимый ответ.
– Чем ты с ним занималась? – в бешенстве зарычал он.
– Любовью. – Тоже сказано без тени смущения.
Ну вот он и услышал то, чего больше всего боялся. Боялся так, что гнал эти мысли из головы. Его страшил прежде всего урон, который будет нанесен ему самому. И все же это случилось. Его маленькое произведение искусства, его сокровище! Словно ухнув в раскрывшуюся в душе пропасть, он сокрушенно прошептал:
– Неужели ты такая дешевка? За фотоаппарат?
Уголки ее рта вздернулись, и она неспешно проговорила:
– А тебе не все равно? Ты ведь тоже, наверное, шел на сделки, которые и фотоаппарата не стоили. Ничего постыдного, заработано своим трудом, разве не так?
Он умолк, глядя на нее: нет, это не пятнадцатилетняя девочка. Видимо, он совершил ошибку, и скорее всего еще тогда, когда взял ее за руку и увел с собой. Ведь, по сути дела, она – его отражение. В девочке он разглядел себя самого. Вот, наверное, почему при первой встрече с ней в глаза ударил слепящий, режущий глаза свет. Раз она – его отражение, она и отражает все резкое и неприятное в нем самом.
Конец