Не бойся темноты. Светлана Шульга
и коробки – в них весь хлам из квартиры.
– Ясненько. А искомое лицо кто по профессии?
– Сценарист.
– Ясненько. Ясненько. Ну вы проверьте вещи, гражданка, на всякий случай после моего ухода внимательно. Вспомните обстоятельства. Может, куда-то собирался гражданин? Может, где-то сейчас отдыхает? Дело житейское, чего только не бывает. Вот недавно неделю искали. Совсем неживого нашли. Ну как неживого – еле тепленького. Устал!
– Жить? – заглядываю я в глаза Короткову с уточняющим вопросом.
– Пить! – рубит он и добавляет, отбрасывая на стол обглодыш яблока: – У соседки по этажу нашли. Неделю у любовницы зависал, и пили вместе.
– Это по́шло и гадко.
– А вы не в курсе, что жизнь – она пошлая и гадкая? М-да… Был случай. А мы все службы на ноги подняли. Давайте теперь пройдёмся по приметам искомого лица. Особые есть?
– Очень высокий, – отвечаю я и рассматриваю твоё фото в рамочке на столе. – Он, знаете, такой добрый и прекрасный великан.
– М-м-м, ну, ну, – мычит Коротков и вытаскивает из кармана ручку и блокнот без обложки. – Буду записывать, а вы не останавливайтесь. Продолжайте. Что ещё?
Задумываюсь и продолжаю:
– Волосы тёмно-русые с медным отливом. Густые и непослушные. Короткая тёмно-русая щетина. Он не любит бриться. Бреется только на торжественные мероприятия. Вы записываете? – спохватываюсь я.
– М-м-м, да, да, – Коротков водит ручкой по помятым листочкам. – А может, есть шрамы?
– Шрамы? – переспрашиваю я и лихорадочно начинаю мысленно бродить по воспоминаниям о тебе. Мне вдруг кажется на мгновение, что у тебя должны быть шрамы. Где-то точно должны быть.
– Есть, – вдруг произношу я каким-то не своим голосом. – Много. Хотя нет. Откуда они могут быть. Нет шрамов.
– Так есть шрамы или нет? – уточняет Коротков и снова трогает свои неестественные усы.
– Не-е-ет, не-е-ет, не-е-ет, – говорю медленно и словно возвращаюсь в себя. Вот уже и голос узнаю́ и окончательно утверждаю: – Точно нет! Откуда им быть?
– Хм! Ну нет так нет, – легко соглашается оперуполномоченный и выдаёт новые вопросы: – Может, всё-таки ещё что-то вспомните? Какие-то важные приметы?
– Темные, чуть насупленные брови. Знаете, такое выражение лица, как будто он растерян или задумчив. Нос крупный такой, – пытаюсь показать на себе. – С невыразительной горбинкой. Большие глаза, чуть навыкат. Ярко-синие. Открытые. Немного даже наивные. Как льдинки. Но льдинки холодные, а его глаза – нет, – я ищу подходящее слово и, вдруг вспомнив, почти выкрикиваю: – Лучистые! Да, именно лучистые.
– Ну-у-у-у… – Коротков обводит глазами комнату, шумно цыкает: – Тц-ц-ц. Это, гражданка Мишель, вряд ли пригодится. Не дам же я для опознания: ищите великана, который не любит бриться, с лучистыми, всегда задумчивыми глазами. Что-то конкретное можете вспомнить?
– А может, вам его нарисовать? Я художник. Или просто дать фото?
– А, да. Точно. Можно же просто фото, – странный полицейский с заметным облегчением