Зачарованная кровь. Катерина Траум
короткой заминки пожелание исполняет. Да, с моей-то уникальной способностью мёрзнуть рядом с зажжённым камином просьба о прохладе выглядит дико. Вдыхаю поток освежающего ночного воздуха и принимаюсь распутывать причёску, освобождая длинные пряди. Они волнами спадают и щекочут ключицы, из-за чего дыхание то и дело прерывается.
– Спасибо, не нужно. Я просто… прилягу. Спокойной ночи.
– Добрых снов. – Робко улыбнувшись, Маиса подхватывает приговорённые к сожжению туфли и покидает комнату, прикрыв за собой двустворчатую дверь.
Свистящий выдох. Бросив попытки распутать косы, хватаю кувшин и пью воду прямо из него, пытаясь смочить саднящую сухость в горле. Бесполезно. Вода отвратительно тёплая. Зло покусав губы, подбегаю к камину, утопая босыми пятками в густом ультрамариновом ковре, и выплёскиваю остатки воды на огонь. Пламя затухает с шипением, заполняя комнату дымом, который уносится через распахнутую балконную дверь в сад. Почему мне всё ещё жарко?! Болотные духи, мне никогда в жизни не бывает жарко! Прикладывая ладонь ко лбу, собираю капли испарины и смыкаю веки, пробуя восстановить прерывающееся дыхание…
Насмешливые прозрачные глаза, в которых золотым хороводом сияют огни бального зала. Они врезаются в сознание острым копьём, вышибая опору под ногами. Колкая дрожь волной пробегает по телу, скапливается внизу живота и нестерпимо тянет. Воздушная батистовая сорочка скользит по бедру, от чего становится ещё хуже. Колени подгибаются, и я с трудом доползаю до кровати, рухнув на неё поверх одеяла.
– Болотные духи…
Снова вспышка. Теперь это музыка, каплями дождя осевшая на теле и медленно стекающая по позвонкам, отчего я чувствую себя как струна – натянутой до предела. Хочется раздеться, содрать с себя собственную кожу, которая саднит даже при соприкосновении с постельным бельём, но я упрямо сжимаю челюсти и зажмуриваюсь. Что бы со мной ни происходило, это нереально. Помешательство, наваждение…
Древесный запах еловой смолы и свежескошенной травы. Стон в подушку, заглушаю порочный звук, чтобы не услышала стража в коридоре. Участившийся пульс бьёт где-то в горле, жар нарастает, и я сама не замечаю, как проваливаюсь в забытьё – не то сон, не то горячечный бред, не то… грёзы?
Бугристая от ожогов тёмная рука ложится на плечо, мягко скользит к линии ключиц. Моё тело льнёт к ней, будто глина в ладони гончара – само желает обрести форму. Длинные обожжённые пальцы касаются груди, выписывая незнакомые узоры. Не дыша, смотрю в подчиняющие глаза, и от одного только искрящего в них вожделения между ног усиливается покалывание. Он придвигается ближе, рывком притягивает к твёрдому торсу. Терпкий древесный аромат щекочет горло. Кончиком носа, игриво скользит вдоль скулы, и я жалобно выдыхаю:
– Анвар…
Он вдруг перехватывает мои запястья, крепко, до дрожи. Поднимает вверх руки. А затем впивается поцелуем, раздвигая языком дрожащие губы и заставив глухо простонать.
Резкий рывок прекращает