Зачарованная кровь. Катерина Траум
чёткой картины из детства. Прекрасно помню ту рыжеволосую леди, она давно стала визитёром моих кошмаров, и вчерашние слова Анвара вновь привели покойницу в мои сны.
Не спеша позвать Маису, рассеянно поднимаюсь с кровати и накидываю толстый халат, но мне всё равно холодно и вдобавок больно шевелиться. Будто слышу скрип собственных заледеневших внутренностей. Это всё ночь без зажжённого камина: кажется, что и без того бледные руки готовы покрыться инеем, а застоявшиеся мышцы сводит, будто сжатые тисками. Впервые мой недуг находит определение, но слова «не-живая» принять попросту страшно. Вздохнув, засовываю ступни в меховые тапки и бреду на балкон, к занимающемуся на небе рассвету. Я пытаюсь не думать о вдохновлённо горящих глазах безумного графа – сожри его болотные духи – но это тёмное лицо не собирается покидать сознания. Анвар плотно там обжился и уже расстилает ковёр для уюта. Неприятно ноет царапина у ключицы от серебряного когтя.
Медные перила окутаны плетьми благоухающих благородных голубых роз. Нежный запах и свежесть летнего утра выветривают воспоминания о металлическом привкусе крови из дурного сна. Закутавшись в халат, подхожу ближе к краю балкона и в смятении смотрю на край поднимающегося из-за гор солнца, рассеивающего туман над Велорией. Я люблю столицу, эти ровные кирпичные дома с синей черепицей, стены крепости с вкраплениями лазурита и площадь для гуляний. Гордость севера: рудники, обеспечивающие железом и драгоценными металлами весь континент, и бескрайние таёжные леса, богатые зверьём. С высоты башни королевского дворца, вопреки канонам построенного не в центре, а на окраине, город как на ладони, и, несмотря на ранний час, уже видно начинающуюся суету нового дня, муравьями снующий народ. Открывающий ворота рынок, пёстрые одежды торговцев, прибывших из-за самого Багряного моря, золочёный шпиль храма Сантарры…
Нервно сглатываю, снова ощущая волну холода, прошедшую дуновением воздуха по щиколоткам и крадущуюся вдоль тела болезненными иглами. Жрецы в своих белых рясах теперь кажутся палачами. В скольких смертях они виновны? Сколько людей защищали своих детей от их рук и погибли? Мне нельзя считать. Нельзя об этом думать в непозволительном ключе. В десять лет учителя рассказали мне историю – не только Афлена, но и Сотселии, и заморской Тиберии, и других далёких стран – историю бесконечной войны и тирании. Когда-то миром правили маги, сделав из простых людей рабов своих прихотей, а из священных династий, детей Сантарры – марионеток на троне. Но со временем магов стало рождаться всё меньше, пока их количество не позволило людям сбросить оковы и построить новое общество. Не допустить, чтобы зараза вновь поглотила оба континента и острова между ними – вот, в чём главное предназначение жрецов. Всегда верила в эту правду до сегодняшней ночи.
Выходит, я дышу только потому, что моя мать – та самая вредоносная язва…
Чувствую себя предателем, паразитом в сердцевине самого зрелого на вид плода. Тошно до комка в горле, и я хватаюсь за перила, не замечая, что сжимаю их вместе с плетью розы. Шипы впиваются