Пламя и ветер. Ева Вишнева
почувствовала, как кровь приливает к щекам. Холеные, унизанные перстнями пальцы дяди аккуратно перехватили ручку чемодана. Фернвальд сделал знак следовать за ним. Вместе мы протиснулись через толпу, пересекли прохладный вокзал, немного подождали на площади, в центре которой возвышалась статуя паровоза. Я заметила, что проходящие мимо люди прикасаются к колесам и беззвучно, одними губами, что-то шепчут. Наверное, просят богов, чтобы в дороге не встретилось трудностей. Милая традиция.
Между тем, к нам подъехала механическая повозка, дядя услужливо открыл дверцу, помог мне забраться. Сам уселся на противоположное кресло.
Тишина нервировала.
– Я могла бы сама добраться, – я почти прошептала; голос сел от волнения. – Большое спасибо, что встретили. Но откуда вы узнали, какой поезд нужен? Я ведь даже родителям билеты не показывала.
– Мой дом находится в пригороде. Боюсь, вы бы очень долго туда добирались. Тем более, с чемоданом. А что насчет вопроса… За несколько дней до отправки списки пассажиров передаются на все станции. Так что найти информацию не составляет труда. Если, конечно, владеешь нужными связями, – слова Фернвальда были пропитаны самодовольством.
И снова повозку наполнила неуютная тишина. Я бы отвлекалась, глядя в окно, но не решилась раздвинуть шторки, сидела, сцепив руки на коленях. Фернвальд же, окончальтельно потеряв ко мне интерес, достал свернутую газету из небольшой кожаной сумки, которую я прежде не обратила внимание. Развернул, углубился в чтение.
Мой взгляд привлекло маленькое изображение трехмачтового корабля на первой полосе, паруса раздувал ветер. Я сощурилась, вглядываясь в текст, но он оказался слишком мелким. Вскоре дядя сложил газету поудобнее, и корабль скрылся меж страниц.
Мне показалось, дорога заняла не меньше сорока минут. Наконец, повозка остановилась, дядя ловко выбрался, подал мне руку. Я обомлела, увидев поместье: ровный ковер стриженой травы вел к светлому зданию, похожему на многоярусный свадебный торт. Коржи, украшенные барельефами животных и растительными орнаментами, шоколадные вставки – кованые решетки балкончиков, крыша из бежевого марципана. Я невольно сглотнула слюну.
Несмотря на декорации, поместье не выглядело помпезным. Скорее, странным. “Нужно будет подробнее рассмотреть барельефы, как появится время”, – подумала я. Дядя, между тем, легонько похлопал меня по плечу, приглашая внутрь.
– Дом, милый дом, – потянул он довольно, отдавая мой чемодан подошедшей горничной, миловидной девушке в сером платье с кружевным воротничком. – Дорогая, отнеси, пожалуйста, багаж в комнату Энрике. Затем попроси организовать обед в моем кабинете.
Дорогие ткани, чистота и свет. Каждый уголок поместья дышал роскошью. Поместье больше походило на музей, чем на жилье: пушистые ковры, в которых тонули ноги, тянулись по галереям, украшали залы. Картины на стенах изображали наземные баталии и морские сражения, девушек в полупрозрачных одеждах, натюрморты и пейзажи. "Это подарки", –