Люди и нелюди. Олег Дивов
с ума тот Гусев, прежний, молодой идиот, запивавший снотворное водкой, чтобы не видеть кошмарных снов.
Его отстранили всего лишь на неделю, но когда они с Женькой вернулись на маршрут, ведущий понял: «тройки Гусева» больше нет. Как физически, так и психологически. Женька нервничал, медлил и постоянно косился на Гусева неуверенным взглядом. Будто пытался рассмотреть в своем ведущем такое, чего раньше не замечал. Гусев пробовал вызвать Женьку на откровенность, но тот уходил от прямого разговора. Похоже, он перестал ведущему доверять.
И очень выразительно дергался, когда игольник Гусева случайно поворачивался вправо, туда, где по-прежнему нес службу оставшийся ведомый. Так дергался, что Гусев весь холодел. Не от страха – от стыда.
Он уже думал, не попросить ли Женьке замену, когда случилась очередная глупость. Рано утром они возвращались на машине с работы. Женька должен был, как обычно, выбросить Гусева на Фрунзенской и ехать дальше к себе. Но буквально в сотне метров от гусевского дома пришлось остановиться: впереди был затор. Прошел дождь, и на мокрой дороге случилась цепная авария, сразу четыре машины, что называется, догнали одна другую. И почти десяток разъяренных мужиков от души махали кулаками – слава богу, забыв про монтировки и прочий инвентарь.
Гусев слегка замешкался, отстегивая ремень безопасности, и теперь оказался чуть сзади, в роли прикрывающего. А Женька с криком: «Всем стоять! АСБ!» уже прыгнул в центр драки. Но услышали его далеко не все. Поэтому какой-то умник, решив, наверное, что не хрен тут делать всяким пацифистам-разнимающим, замахнулся, опасно целясь выбраковщику в голову. Женька вроде бы отреагировал, но мимо уже просвистело несколько иголок, и драчун в момент скопытился.
– АСБ! – проревел Гусев, выходя на свое законное место – вперед.
– Всем стоять!
– Ты что же это, гад… – прошипел ему в ухо с трудом узнаваемый голос. – Ты же меня чуть не зацепил! Хотел и меня тоже?! Не попал, да?
Гусев оторопело повернулся к ведомому. Тот стоял весь в поту и трясущейся рукой поднимал игольник.
– Заболел? – спросил Гусев ласково, внутренне обмирая.
– Я тебе больше не позволю… – пробормотал Женька. – Не будет у тебя второго раза… Хватит и Костика!
– Женя, опомнись! – попросил Гусев, машинально отмечая, что обрадованные заминкой водители прячутся по машинам в надежде по-тихому смыться. – Женя, этот придурок хотел ударить тебя. Я его снял. У меня не было другого выхода, я выстрелил из-за твоей спины. Это нормально, мы же всегда так делали. Ты все эти годы стреляешь из-за меня – и ничего. Успокойся, Женя…
Он сделал шаг к ведомому, совершенно невольно, искренне желая объясниться, и как оказалось – напрасно. Рука с игольником дернулась. Гусев упредил это движение – они выстрелили почти одновременно. У Гусева две иголки застряли в обшивке «комбидреса», а одна впилась в рукав, по случайности не оцарапав кожу. Женька получил столько же попаданий, но все – в плечо, и рухнул на асфальт.
И ушел из жизни Гусева