Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона. Игорь Дмитриев
последнее слово, разумеется, было за экспертами. Разумеется, у него были свои приоритеты: морские исследовательские путешествия, эксплуатация минеральных ресурсов страны и подконтрольных ей территорий, военно-технические вопросы, развитие новых производств (стекловаренного, солевого, инструментального и т. д.), оснащенных новой техникой[144]. Предлагаемым проектам нужно было сначала дать экспертную оценку, причем экспертиза требовалась многоплановая: научная, техническая, экономическая и т. д. Реализация же одобренного проекта предполагала слаженные усилия множества людей – от простых рабочих до инвесторов.
Возможность получить королевский патент определялась разнообразными факторами: достоинством самого проекта, ясностью и убедительностью изложения его основных идей, рыночной конъюнктурой, нужными связями в деловых кругах и при дворе, степенью совпадения целей между инвесторами и исполнителями и т. д.
Елизавета, восходя в 1558 году на английский трон, столкнулась с ужасающим положением государственных финансов, высоким уровнем бедности, торговым дисбалансом и внешними угрозами (многие государи на континенте полагали, что очередное женское правление – Елизавета была второй после Марии I коронованной незамужней королевой Англии – окажется недолгим и слабым, что усиливало их геополитические амбиции[145]). Поэтому укрепление экономической мощи страны – в первую очередь путем реализации технологических проектов, тем самым развивая и модернизируя производство, – было ее главной задачей. Однако для ее решения требовался, – что хорошо понимал Сесил и что ему удалось внушить королеве – новый подход к природознанию («natural knowledge»): средневековый идеал одинокого натурфилософа, уединившегося от мира в своем кабинете, келье или лаборатории, безвозвратно отходил в прошлое. Натурфилософские и математические познания требовались торговцам, кормчим, мастерам-инструментальщикам, литейщикам, горным мастерам, плотникам, пробирщикам и многим, многим другим. Елизавета неизменно поддерживала изобретателей и инвесторов. Однако ее патронат имел свои особенности.
Во-первых, она без особого энтузиазма относилась к тем, кто проявлял в основном чисто натурфилософский, а не практический интерес к изучению природы. К примеру, она неоднократно обещала Джону Ди различные должности и хорошее жалованье, даже годовое пособие в 200 фунтов (не из королевской казны, разумеется, но из доходов епископства Оксфорда), но все ограничилось только случайными подачками, ничего не значащим званием «философа королевы» («the name of hyr Philosopher») и заверением защищать Ди от врагов его «rare studies and philosophical exercises». В итоге философ получил место ректора (Warden) Christ’s College в Манчестере (1595), где ему пришлось нелегко, т. к. коллеги относились к нему как к колдуну. Разочарованный Ди записал в своем дневнике: «Ее Величество дарила меня только словами, тогда как плоды всегда доставались другим»[146]. Дело, однако, не в равнодушии Елизаветы к науке. Она просто
Поначалу «никто не рассматривал Елизавету I как самостоятельную правительницу. Предполагалось, что она выйдет замуж и обеспечит страну наследником и мужем-государем. Даже Уильям Сесил, лучше других знавший способности Елизаветы I к управлению государством, молил, чтобы Бог „послал нашей королеве мужа, а со временем и сына, тогда мы могли бы надеяться, что наше следующее поколение будет жить при правителе-мужчине“ (