Лето 1969. Элин Хильдебранд

      [9]

      Разговор не клеится, но нет ничего удивительного в том, что летом шестьдесят девятого года беседа двадцатиоднолетней девушки с родителями идет наперекосяк.

      – Но мне нужен простор! – восклицает Кирби. – Свобода! Я взрослая! Мне пора самой принимать решения!

      – Ты сможешь называть себя взрослой и принимать решения, когда сама станешь оплачивать свои расходы, – говорит Дэвид.

      – Я уже говорила, – парирует Кирби, – что нашла работу. И далеко не уеду: всего лишь на соседний остров.

      – Об этом не может быть и речи, – обрывает ее Кейт. – Тебя дважды арестовывали. Арестовывали, Катарина!

      Кирби вздрагивает. Мать употребляет ее полное имя, только если хочет, чтобы аргументы звучали по-настоящему сурово.

      – Но ведь в тюрьму не посадили.

      – Зато оштрафовали, – напоминает Дэвид.

      – Без всякой причины! – восклицает Кирби. – Можно подумать, бостонская полиция в жизни не слышала о свободе собраний.

      – Наверное, ты как-то спровоцировала офицера, – предполагает Дэвид. – Что-то сделала, о чем не рассказала нам.

      «Ну, в общем, да, – думает Кирби. – Так и было».

      – И нам пришлось соврать твоей бабушке, – добавляет Кейт. – Если Экзальта узнает, что тебя арестовывали – да еще дважды, – она…

      – Отберет мой трастовый фонд? – перебивает Кирби. – Мы отлично знаем, что это невозможно.

      Кирби получит контроль над своим трастовым фондом, когда окончит колледж или достигнет двадцатипятилетия, в зависимости от того, какое из событий наступит раньше. Только поэтому она и продолжает учиться в Симмонсе.

      Дэвид вздыхает.

      – Так что за работа?

      Кирби одаривает родителей победной улыбкой.

      – Я устроилась горничной в «Ширтаун Инн» в Эдгартауне.

      – Горничной? – восклицает Кейт.

      – Да ты свою комнату убрать не можешь, – вторит Дэвид.

      – Ты преувеличиваешь, – возражает Кирби. Она говорит с горячностью и энтузиазмом, потому что знает: это убедительнее, чем гнев или возмущение. – Послушайте, да, я раньше не работала. Но только потому, что все свободное время была занята.

      – Ты тратила на свои занятия все наше свободное время, – говорит Кейт, еле заметно закатывая глаза.

      – Особенно папино, – раздражается Кирби. – Помнишь, когда я была в старших классах? Вы даже не хотели, чтобы я шла маршем с доктором Кингом. Сказали, будто я слишком маленькая!

      – Ты и была слишком маленькой! – напоминает Кейт.

      – На самом деле ты считала, что я слишком белая!

      – Не надо приписывать мне мысли, юная леди!

      – Больше никто никогда не сможет пройти маршем с доктором Кингом, – выпаливает Кирби. – Так что это воспоминание по-настоящему бесценно, а вы чуть не оставили меня без такого опыта. Я все время держалась возле мисс Карпентер, ничего плохого не должно было случиться. Весь смысл в мирном протесте! А этой весной антивоенные акции