Россия и современный мир №3/2012. Юрий Игрицкий
1991 г. и заявившие о «священной и неприкосновенной частной собственности», начали с того, что отобрали у граждан эту самую собственность. Российские реформаторы ХХ в. от большевистского лозунга в 1917 г. «Грабь награбленное» продвинулись в 1992 г. к еще более большевистскому «Грабь заработанное». В этой связи академик Н. Петраков ставит вопрос: «Можно ли считать прочной правовую основу вновь возникшей частной собственности, если она приобреталась одновременно с экспроприацией частной собственности, находившейся в распоряжении миллионов граждан России?» [16, с. 565].
После отпуска цен реформаторы перешли к приватизации. Российские реформаторы поставили своей целью провести приватизацию в максимально короткие сроки. Сами они не без кокетства называли свои реформы «пожарными», а себя сочувственно «командой смертников», «камикадзе», определив таким образом в массовом сознании россиян свою роль как жертв, осуществляющих высокую, на грани подвига, функцию «спасения нации». Н. Щербинина справедливо замечает по этому поводу, что «советская политическая культура продемонстрировала в этом эпизоде свой традиционный фарисейский ритуал “подмены статуса”, когда декларируемые “лишения” верхов воплощаются в символических “житиях страдальцев за народное дело”» [28, с. 135]. В Польше приватизация продолжалась более 12 лет. Даже в крошечной Эстонии она длилась свыше пяти лет, а в России ее провели за два с половиной года. Теперь уже все знают, что это была криминальная приватизация.
Поставив в начале 1990-х годов перед собой цель построить демократическое государство, гражданское общество, эффективную, конкурентоспособную экономику, российские реформаторы не добились ни первого, ни второго, ни третьего. Если оценивать не переход к рынку в целом, а только реформы Гайдара, то нет ни одной сферы общества, где бы они не привели к провалу.
Экономика. Вместо модернизации произошла деиндустриализация. Если в 1990 г. доля товаров с высокой добавленной стоимостью в структуре российского экспорта составляла 38,8 %, то в 2010 г. – 4,7%11. И даже эта унизительная для России цифра в реальности еще меньше. «Весьма вероятно, – пишет С. Бобылёв, – что реальные объемы сырьевого экспорта гораздо больше, что связано с нелегальным вывозом природных ресурсов. В Сибири и Дальнем Востоке нелегальный экспорт леса, рыбы и других природных ресурсов доходит до 40–50 % их использования» [2, с. 12]. До реформ наша страна среди 27 стран, производящих станки, занимала второе–третье место; сегодня – предпоследнее.
Рассмотрим более конкретно ситуацию в ключевой стратегической и инфраструктурной сфере – авиастроительной и авиатранспортной. Введем сравнительный угол зрения. Кто-нибудь слышал о бразильских пассажирских самолетах в 1991 г.? Сегодня авиалайнеры из Бразилии занимают 12 % мирового парка гражданской авиации, а их «Эмбраеры» успешно конкурируют с «Боингами». А что у нас? В 1991 г. наши самолеты составляли около 40 % мирового парка гражданской авиации; в 2011 г. –