Эмоции оптом. Юлия Волшебная
кивнула, давая отцу понять, что приняла его аргументы.
– Кстати, Мира…, – в глазах Альберта мелькнули лукавые искорки. – Возможно, тебе будет интересно узнать. Якоб Лобзовский восемь дней назад был осуждён за обращение к услугам борделей в резервациях. Он был лишён должности в колледже и оштрафован на сумму, превышающую его десятилетний доход. Фактически он банкрот.
Если бы я прочитала об этом в городских хрониках, то, пожалуй, не слишком удивилась бы, решив, что всё закономерно и сложилось само собой. Но ухмылка на лице отца не оставляла сомнений:
– Погоди-ка… Это ты приложил руку к делу Лобзовского?
– Ну-у, не то чтобы руку, скорее голову и связи. Но в целом, да, ты всё правильно поняла. Что такое, дочь? Ты не рада?
– Я? Да это самая лучшая новость за последние девять недель, пап! Но как ты узнал, что… Я имею в виду, ты ведь из-за меня…, – я осеклась, не зная, как лучше выразиться. Слова застревали в горле из-за волны мучительного стыда, в очередной раз накрывшего меня при воспоминании об этом мерзком человеке.
Альберт снова встал, будто не в силах усидеть на месте, и зашагал по комнате.
– От меня не укрылась твоя реакция там, на приёме, когда ты узнала, что Лобзовский-младший племянник Якоба. Твоё лицо в тот момент стало белее комбинезона. Я сразу понял, что это неспроста. Выяснить причину оказалось несложно: одной недели наблюдения за методикой преподавания господина Лобзовского оказалось достаточно. Я вспомнил тот злополучный день, когда получил отчёт о твоём обращении в клинику по гинекологическим вопросам. Отчёт был достаточно подробным, и, признаться, я был откровенно шокирован. Кларисса не смогла дать мне вразумительный ответ на мои расспросы о том, что конкретно с тобой произошло: твою мать волновал только счёт, предъявленный за медобслуживание. А неуклюжие попытки поговорить с тобой лично провалились. Признаться, тогда я был уверен, что на столь ранние сексуальные эксперименты ты решилась с кем-то из сокурсников, и даже организовал слежку.
– За мной? – немного возмутилась я.
– Ну да. Не видел другого варианта вмешаться. Но за несколько месяцев так и не смог ничего выяснить: ты-то вела себе предельно целомудренно. А когда столько лет спустя вскрылась информация о Лобзовском, всё встало на свои места. Дальше он, в общем-то, сам облегчил мне задачу и загнал себя в ловушку: обвинения в секс-туризме по трущобам не клевета. И его требования к барышням для утех были весьма характе́рными: он неизменно искал девственниц не старше тринадцати лет. Само собой, эта забава обходилась ему очень недёшево. Зато ученицы в колледже были бесплатными…, – тут отец, наконец, уселся, но не в кресло, а рядом со мной, на диван. Голос его стал совсем тихим и даже виноватым:
– Мне невероятно жаль, что тебе пришлось пережить такое, да ещё и в столь юном возрасте, Мира. Я печалюсь, что не сумел в тот период стать для тебя человеком, которому ты смогла бы довериться. Понимаю,