Обольсти меня на рассвете. Лиза Клейпас
к чрезмерной скорби.
– Почему?
– Потому что она искушает мертвых вернуться и преследовать живущих.
Все четверо замолчали, прислушиваясь к тому, как шипят угли.
– Она хочет быть со своим мужем, – сказала Уин. Тон ее был задумчивым. – Куда бы он ни ушел. Сердце ее разбито. Увы, это так. Я бы обменяла свою жизнь, свое сердце на ее сердце, на ее жизнь, если бы такой обмен был возможен. Я бы хотела… – Она замолчала на полуслове и едва не вскрикнула, когда Кев сжал ее предплечье.
Он не заметил, как случилось, что он потянулся к ней, но ее слова заставляли его совершать нерациональные поступки.
– Не говори этого, – пробормотал Кев. Он не так далеко отошел от своего цыганского прошлого, чтобы не знать силу слов, которые искушают судьбу.
– Почему нет? – прошептала она.
Потому что ее сердце, ее жизнь ей не принадлежали.
«Твое сердце – мое! – яростно произнес он про себя. – Оно принадлежит мне».
И хотя он не произнес этих слов вслух, отчего-то ему показалось, что Уин их услышала. Глаза ее расширились, потемнели, и лицо запылало от прилива сильных эмоций. И прямо там, на глазах у своего брата и сестер, она опустила голову и прижалась щекой к тыльной стороне ладони Кева.
Кеву так хотелось успокоить ее, покрыть поцелуями, обнять сильными руками, но он лишь осторожно отпустил ее руку и украдкой, с опаской посмотрел на Амелию и Лео. Амелия достала из корзины хворост и подбросила в огонь. Лео смотрел на Уин.
Меньше чем через шесть месяцев после кончины мужа миссис Хатауэй легла в землю рядом с ним. И еще до того как дети осознали, что осиротели с такой жестокой внезапностью, на них свалилась третья беда.
– Меррипен. – Уин стояла на пороге коттеджа, не решаясь войти. На лице ее было такое странное выражение, что Кев тут же вскочил на ноги.
Кев сильно устал и был в грязи. Он только что вернулся от соседей, для которых строил забор и ворота. Чтобы вбить колья, Кев выдалбливал лунки в земле, которую уже успел схватить мороз. Он едва успел присесть рядом с Амелией, которая была занята тем, что пыталась удалить пятна с платья Поппи, держа в руках гусиное перо, которое обмакивала в скипидар. Запах скипидара обжег ноздри Кева, когда он стремительно втянул воздух. По лицу Уин он понял, что произошло что-то плохое.
– Сегодня я была с Лаурой и Лео, – сказала Уин. – Лаура заболела… Она сказала, что у нее болит горло, и потому мы сразу отвели ее домой, и родители ее послали за доктором. Он сказал, что у нее скарлатина.
– О господи! – выдохнула Амелия, мгновенно побледнев. Все трое застыли от ужаса.
Не было болезни, которая распространялась бы с такой стремительностью и косила бы людей с такой безжалостностью. При этой болезни на теле выступала ярко-красная сыпь и кожа становилась похожа на наждачную бумагу, которую используют для полировки древесины. Скарлатина пробиралась внутрь, поражая жизненно важные органы. Болезнь была в воздухе, который выдыхал