Обольсти меня на рассвете. Лиза Клейпас
и ничто теперь не вынуждало его быть любезным или даже просто вежливым. Ее отсутствие бросило его в пучину гнева той природы, какой может испытывать дикий зверь, лишенный своей самки. Он всегда чувствовал потребность в ней, и сознание того, что она находится там, куда ему нет доступа, было для Кева невыносимым.
Кев забыл, каково это: черной ненавистью ненавидеть весь мир и всех в нем живущих. Это чувство стало непрошеным напоминанием о детских годах, когда он не знал ничего, кроме насилия и страдания. И при этом все члены семьи Хатауэй рассчитывали, что он будет вести себя как обычно, принимать участие в обыденных семейных делах, делать вид, что Земля продолжает вращаться.
Единственное, что уберегало его от потери рассудка, – это сознание того, что он должен поступать так, как хотела того она. Она хотела, чтобы он позаботился о ее сестрах. И она бы не хотела, чтобы он убил мужа своей сестры.
Кев с трудом выносил ублюдка.
Все прочие его обожали. Кэм Рохан, словно налетевший вихрь, увлек Амелию, давно смирившуюся с тем, что она никогда не выйдет замуж. Он соблазнил ее, если называть вещи своими именами, за что Кев не мог его простить. Но Амелия была очень счастлива со своим мужем, при том что тот был наполовину цыган.
Никто из них никогда не встречал никого похожего на Рохана, чье происхождение было столь же загадочным, как происхождение самого Кева. Большую часть своей жизни Рохан проработал в «Дженнерс», игорном клубе для джентльменов. Со временем он стал доверенным слугой, а затем и приобрел небольшое количество акций в необычайно доходном бизнесе. Обремененный растущим состоянием, Рохан инвестировал средства в самые безумные проекты, поскольку для цыгана богатым быть неприлично и стыдно. Но деньги продолжали прирастать, и чем безумнее казался проект, тем выше оказывались дивиденды. Рохан лишь разводил руками, называя свою удачу проклятием.
Но оказалось, что проклятие Рохана могло быть полезным, поскольку забота о семействе Хатауэй требовала немалых средств. Их фамильное имение в Гемпшире, которое Лео унаследовал в прошлом году вместе с титулом, недавно сгорело и требовало перестройки. И Поппи нужны были платья для первого лондонского сезона, и Беатрикс хотела закончить школу. И еще надо было оплачивать счета за лечение Уин в клинике. Как веско заметил Рохан, он был в состоянии многое сделать для Хатауэев, и хотя бы по этой причине Кев мог бы относиться к нему толерантно.
И Кев его терпел.
С трудом.
– Доброе утро, – весело поприветствовал Рохан семейство. Они сидели за столом в обеденной комнате номера люкс, который Рохан снимал для них в отеле «Ратледж». Все уже давно приступили к завтраку. В отличие от прочих членов семьи Рохан не любил вставать рано. Неудивительно – ведь большую часть жизни ему приходилось работать по ночам в игорном клубе. Городской цыган, презрительно подумал Кев.
Чистый, сразу после ванны, в одежде гаджо, Рохан был необычайно хорош собой. Его темные волосы были чуть длиннее, чем это принято у гаджо, и в одном ухе сверкала сережка с бриллиантом. Худой и гибкий, он двигался легко