Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга. Каролин А. Дей
врачи-исследователи преднамеренно классифицировали различные состояния по типу язвы, туберкула или полости[61]. Случаи, когда туберкулы проявлялись за пределами легких, имели другое обозначение, чем чахотка, и до конца девятнадцатого века они считались отдельными, но связанными заболеваниями с их собственной этиологией и методами лечения. Когда Карсвелл утверждал, что изучение чахотки должно относиться к сфере патологической анатомии, он признавал ограниченность имеющихся знаний и обращал внимание на роль, которую играют такие факторы, как стихия и экономика, а также приобретенный или наследственный характер заболевания. Но какова была его природа? Была необходима теория, которая закрыла бы пробелы, оставленные патологоанатомическим подходом, и виновником ряда болезней, включая туберкулез, стали считать наследственность.
Распространенность и деструктивный характер легочной чахотки широко признавались, но определить ее причины, разработать методы диагностики и лечения оказалось крайне трудно. В 1808 году Джеймс Сэндерс сетовал на повсеместное невежество:
Едва ли из работ можно было понять, что их авторы когда-либо пытались связать симптомы в порядке их появления и в соответствии с изменениями, которые следовали за ними в организме; и это, вероятно, является главной причиной того, что они не пришли к согласию в отношении природы заболевания, несмотря на бесконечное число тел, лишенных жизни в результате чахотки, исследованных с большим терпением и анатомической тщательностью[62].
Спустя почти полвека эта неразбериха сохранялась, и в 1855 году Генри Маккормак писал: «В течение нескольких поколений фтизис оставался камнем преткновения медицины. Ни одна болезнь, возможно, не была исследована более терпеливо, но при этом ни одна из них не заводила в тупик исследователя так часто и не была оставлена на произвол эмпиризма и отчаяния»[63].
Глава 2. Удивительный случай чахотки: семейный вопрос
Заразен?
Патологическая анатомия позволила врачам продвинуться в понимании того, как туберкулез проявляется в организме; тем не менее она не помогла объяснить ни различную предрасположенность к заболеванию, ни причину появления туберкулов. Выдвигавшиеся теории разнились, и в континентальной Европе, особенно в южных странах, чахотка большей частью считалась заразной болезнью, распространяемой воздушным путем или через контакт либо с зараженным человеком, либо с материальным объектом[64]. В других странах – например, в Англии – туберкулез считался результатом нарушений в строении тела, изъяном, который передавался по наследству от родителей к отпрыскам наряду с физическими характеристиками, такими как черты лица и цвет волос[65]. Теория об инфекционной природе туберкулеза не смогла объяснить все наблюдаемые признаки чахотки, и многие ученые-медики одновременно поддерживали представления о туберкулезе как о заразном и наследственном
Dubos, Dubos. The White Plague. P. 74.
Sanders J. Treatise on Pulmonary Consumption. London: Longman, Hurst, Rees, and Orme, 1808. P. v.
M’Cormac H. On the Nature, Treatment and Prevention of Pulmonary Consumption. London: Longman, Brown, Green and Longmans, and J. Churchill, 1855. P. 1.
Представление о чахотке как заразном заболевании имеет долгую историю. Гален считал ее одновременно заразной и неизлечимой. В 1546 году флорентийский врач Джироламо Фракасторо систематически настаивал на инфекционной природе чахотки, выделяя заразный фтизис (происходивший от контакта с заболевшими) и спонтанный фтизис (возникавший в результате определенного травматического события). Waksman. Thy Conquest of Tuberculosis, 50. В семнадцатом веке идея о заразности была широко признанной частью теории чахотки в южной Европе, а к восемнадцатому веку она прочно укоренилась; ведущие итальянские врачи и анатомы, включая Морганьи, старались не вскрывать тела тех, кто умер от туберкулеза, из страха заразиться болезнью. Dubos and Dubos. The White Plague. P. 29.
Ibid. P. 28.