Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

      Он

      Како

      Есть

      Аз

      Наш

      Аз

      Во всяком случае, вполне логично закончить вторую часть книги точно так, как началась первая: ТЁМНЫЙ КРЕПДЕШИН НОЧИ ОКУТАЛ ЖИДКОЕ ТЕЛО ОКЕАНА.

      Часть третья

      Бизань

      Евгении Филипповой – ласточке, пролетающей над последней мачтой нашего фрегата, вся мачта и посвящается

      Глава LXXVII

      Мадам Френкель

      Только мадам Френкель не выбила зорю.

      Она плотнее закуталась в своё одеяло.

      – Это становится навязчивым, – недовольно шепнул мне наш капитан сэр Суер-Выер.

      – А чем ей, собственно, ещё заниматься? – сказал я. – Делать-то больше нечего.

      – Могла бы вязать, – предложил Кацман, – или штопать матросам носки, всё-таки хоть какой-то смысл жизни.

      – Штопать носки! – воскликнул Суер. – Да кто же согласится на такой смысл жизни?!?!

      – Есть люди… штопают, – задумался Пахомыч, вспоминая, видно, родное Подмосковье. – Штопают и шьют… но, конечно, не на такой разболтанный экипаж! – И Пахомыч в сердцах грохнул кулаком по крюйт-камере.

      – Чего она тогда вообще с нами увязалась? – сказал Кацман. – Куталась бы на берегу!

      – На берегу многие кутаются, – сказал я. – На берегу кутаться не так интересно. Другое дело – океан, «ЛАВР», свобода! Здесь всё приобретает особый звук, значение, прелесть! На берегу на неё и вниманья никто бы не обратил, а здесь мы каждое утро прислушиваемся: как там наша мадам, кутается ли она в своё одеяло?

      – Я, вообще-то, не собирался прислушиваться ко всяким таким делам, – поморщился Суер, – и вообще не хотел брать её в плаванье. Мне её навязали, – и капитан нелицеприятно посмотрел мимо меня куда-то в просторы.

      – Вы смотрите в просторы, капитан, – сказал я, – но именно просторы подчёркивают всю прелесть этого бытового и тёплого смысла жизни. Огромная хладная мгла – и маленькое клетчатое одеяло. Я её навязал, но навязал со смыслом.

      – И всё-таки, – сказал Суер-Выер, – мадам не очень