Шелест ветра перемен. Ирина Ярич
отмахнулся, а дружинник крикнул:
– Будет большой улов, с нами поделятся.
– Ох, зря отказываетесь, на острове уточки жирные, зайцы непуганые, белки да куницы пушистые…
– Этого добра везде полно, только чуть затаись да прицелься.
– О, зверь тамо особенный, краше иных, сплавайте мужи, как можно отказываться от добра?
Среди дружинников явное смятение, некоторые не прочь, но молчат, на воеводу взгляды бросают, но одобрения в его лице не видят.
– Хлопотно и без того, – сказал один из них, – не докучай, – явно показывая, что не до него, и он тут лишний.
Человек разочарованно поплёлся к плоту, но увидев, что тот уже полон, радостно прыгнул на него и отчалил.
Остров, густо заросший по берегу рогозом и кустарником быстро приближался, перевозчик энергично отталкивался длинной палкой. Чем ближе к острову, тем тяжелее на душе у Ждана. Он совершенно не понимал отчего, недоумевая, поделился с Добрилой, который хотя и пристально, но ненавязчиво наблюдал за перевозчиком.
– Жданушка, и мне муторно… Глянь в воду против нашего возницы, – едва слышно добавил.
Ждан повернулся направо, подставив розовеющему солнцу русый затылок. Справа в ряби волнисто плыли отражения тех, кто сидел на плоту, над ними прыгала палка, не управляемая никем. Ждан уставился на неё, потом ошеломлённо возрился на перевозчика, который по-прежнему отталкивался той же самой палкой, и после вопрошающе на Добрилу. А тот прошептал:
– Худой человек… И человек ли?
Ждана передёрнуло, он вскочил и крикнул:
– Куда везёшь нас?
– Что ты, парень? – лукаво улыбался тот, – поди перегрелся?
– Это ты перегрелся, не выдержал Добрила, – да так, что отражение твоё испарилось, – кузнец усадил друга. Какую лихость замыслил?.. Мужи, – обратился Добрила к новобранцам, – гляньте в реку, не человек он!
Люди всполошились, прильнули к краю плота, а на воде, кроме них лишь палка торчит.
– Ах, ты, лиходей поганый! – закричали. Повернулись… а перевозчика нет.
Вдруг раздались шлепки, будто кто-то хлопал по воде… и действительно кто-то невидимый оставлял на речной глади следы, но и они почти тут же исчезали. «Следы» вели к берегу острова.
– Назад! Воротимся скорей! – заторопились люди на плоту.
А с острова донёсся смех, который нарастал, издевательски надсмехался над оторопевшими новобранцами. Они лихорадочно отталкивали плот, гребли руками, шапками.
На берегу остальные поняли, что на плоту неладно, удивлялись, куда делся перевозчик и, почему они возвращаются, и откуда взялся шум, похожий на жуткий смех. И вдруг, на берегу ахнули… Плот растаял, как туман, ни одного брёвнышка и люди барахтаются, благо многие из них могут плыть. Кое-кто с берега, из тех, что привыкли плавать с детства, бросились в реку на подмогу.
Удалось вытащить всех. Мокрых и испуганных новобранцев расположили у костров, что уже жарко полыхали.
– А, где ж остров треклятый? – воскликнул Яромудр.
Все