Лекции по истории западной философии Нового времени. Сергей Чухлеб
и разрыв с теологией (наукой о Боге). Бэкон ни в коей мере не собирается отрицать бытие Бога и благотворность религии. Он лишь подчеркивает, что принципы построения знания теологического и знания научного столь различны, что не стоит их смешивать. Наука должна быть свободной от теологии, ибо ее задача – не познание Бога, а познание материального мира.
Но Бэкон понимает, что эту проблему не так просто решить. Уже в его время опасность свободных научных изысканий для религиозной веры стала достаточно очевидной. Можно сколько угодно рассуждать о различии сфер научного знания и религиозной веры, но в действительности наука и религия постоянно пересекаются. Ведь религия претендует не просто на знание о Боге – сущности метафизической и надмировой. Религия предполагает приложение этого знания к нашему миру – она настойчиво сообщает нам о том, как мы должны вести себя в этом мире, а, значит, и рассказывает нам о том, что этот мир собой представляет. Невозможно повествовать о чудесах и знаменательных событиях, не делая при этом суждений о сущности и природе материального мира.
Наука, взыскуя знания объективного и непредвзятого, так или иначе, вольно или невольно, дискредитирует суждения религии о материальном мире[14]. Но дискредитируя эти суждения, она покушается (опять же – вольно или невольно) на авторитет и истинность религии в целом. Ибо если выясняется, что то или иное религиозное суждение суть ложь, то рано или поздно возникает подозрение, что и все остальное в религии не является истинным. Сомнение в деталях бросает подозрение на целое.
Бэкон понимает эту проблему и прекрасно видит опасность подобных перспектив. Но, при этом, он остается человеком XVI века. Он не хочет отказываться от своего проекта новой науки, но, при этом, боится и не желает конфликтовать с религией. И, к сожалению, он не первый и не последний в длинной веренице нововременных ученых, одолеваемых этой дилеммой.
В итоге, Бэкон надеется обмануть себя, а, самое главное, бдительных и строгих ревнителей религии следующими заявлениями: «Иные опасаются, как бы движения и изменения философии не стали примером для религии и не положили бы ей конец…Однако если здраво обдумать дело, то после слова Бога естественная философия есть вернейшее лекарство против суеверия и тем самым достойнейшая пища для веры. Поэтому ее справедливо считают вернейшей служанкой религии: если одна являет волю Бога, то другая – его могущество. Ибо не ошибся тот, кто сказал: “Вы блуждаете, не зная Писания и могущества Бога”, соединив и сочетав, таким образом, нерушимой связью осведомление о воле и размышление о могуществе. Поэтому неудивительно, что естественная философия была задержана в росте, так как религия, которая имеет величайшую власть над душами людей, вследствие невежества и неосмотрительного рвения некоторых была уведена от естественной философии и перешла на противоположную сторону. (1. Т. 2. С. 52–53).
Более того, в эссе «О безбожии», философ обрушивается на атеистов и клеймит их:
«То, что безбожие скорее на устах, чем в сердце человека, более всего видно из того, что безбожники постоянно говорят об этом, как будто их уверенность в правильности своего мнения постоянно
Классические примеры этому: теория Коперника или теория Дарвина. Последняя полностью дискредитирует все главы Библии, повествующие о создании Богом человека.