Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!. Олег Таругин
Пить все время просит. Бредит, полагаю. Но нам, помнится, говорили, что раненным в живот пить давать нельзя.
– Ему уже все можно, – я кивнул на флягу. – Вообще все. Напои его.
– Точно?
– Без вариантов, Коля. – Я отвернулся. Захотелось курить, впервые за десять лет, прошедших с того времени, когда я всеми правдами и неправдами бросил эту гадкую привычку. А еще сильнее – нажраться в хлам, лелея слабую надежду очнуться с похмельем уже в своем времени. Угу, прямо счас…
За спиной раздались судорожные глотки, и я поспешил отвлечься от происходящего, разглядывая несколько брезентовых тюков, разбросанных по кузову. Интересно, что ж они такого везли? Вряд ли что-то ценное, уж больно вид непрезентабельный. В мою армейскую бытность в подобных баулах разве что форму перевозили, причем бэушку. Например, из госпиталя после прожарки в автоклавах. О, а вот это уже интересней: под самым бортом валялась трехлинейка с примкнутым по-походному штыком, видимо, шофера или умирающего бойца. Ну, уже что-то, оружием мы, похоже, на первое время разжились. Жаль, ни одной гранаты нет – кстати, интересно, почему так?
– Виталий…
Оглядываться я не спешил. Знал ответ.
– Он… умер…
Я оглянулся:
– Коля, забери из нагрудного кармана документы. Что в мешках, не смотрел?
– Кажется, обувь или нечто подобное, не успел внимательно рассмотреть, право. Увидел раненого, решил, что он нуждается в помощи… ну, вот и…
– Понятно. – Я решительно склонился над ближайшим баулом.
Ого, именно что форма, гимнастерки и галифе вперемешку. Ну, в смысле не совсем вперемешку, каждые пять пар крест-накрест перетянуты бечевкой, но сам факт, как говорится. Не новая, правда, то самое «хб-бу», скорее всего, из госпиталя после спецобработки и везли, верно я угадал. А ведь переодеться нам ой как требуется, поскольку в реальности сорок первого года щеголять в джинсах и футболках несколько опасно для физического здоровья, причем в самом прямом смысле. Теперь бы еще обувь отыскать, не в кроссовках же рассекать. А к ботинкам или сапогам еще и портянки нужны, между прочим, или эти, как их там, обмотки?
– Наверное, пора уходить? – тусклым голосом осведомился из-за моей спины поручик. – Ты ведь говорил, не стоит надолго задерживаться?
– Согласен, Николай Павлович. И, ежели ты мне поможешь отыскать обувку, так и поступим. Только вопросов пока не задавай, хорошо? Все – потом.
– Вон тот тюк, у заднего борта. Его я раскрыть успел, там сапоги. После уж раненого увидал.
– Тогда уходим. – Перекинув через борт тюк с одежкой, я отправил следом указанный белогвардейцем баул с обувью. – Давай вниз.
Поручик безропотно спустился на обочину.
– Держи. – Я протянул винтовку и перебитый, заляпанный кровью ремень с патронными подсумками. – Вон там, возле колеса, еще планшетка и портупея. Оттащи все в кусты и жди меня. Я скоро. Только к автобусу не ходи, ладно?
– Почему, Виталий?
–