Путь в Никуда. Евгений Пышкин
пространство и время представляют собой… – Секундная пауза. – Что они представляют? Кто скажет? Смелее.
Тихий шепоток прекратился, и воцарилась неестественная тишина, настороженная тишина, которую боятся нарушить неверным словом. Боязнь ошибки, быть осмеянным, или просто всего лишь душевная лень, что мешает думать. Но из курса лекций каждый из них знал несложную формулу:
– Изменения в пространстве характеризуют время, так ведь, учитель Аркус?
– История это и есть изменения пространства со временем.
– Все верно, – одобрительно покачав головой, ответил преподаватель. – Это нехитрую формулу вы запомните до конца своей жизни, и будете применять ее всегда. Или не применять. Кому-то она и не понадобиться. Думаю, большинству. Но важно отметить иное: пространство и время понятия субъективные. Вы попросите привести пример, ибо каждый из вас отметит, что мы можем измерять расстояния и временные промежутки. У нас есть мера. Какая уж тут неопределенность и субъективность, если можно измерить? Расстояния измеряются, например, в шагах, а время в ударах сердца, в промежутках между восходами солнца. И так далее. Но все это относительно, то есть не абсолютно. Что шаг для человека – ничтожность, но для муравья? Если б насекомое обладало разумом человека, что оно рассказало бы нам? Человеческий шаг – внушительный отрезок пути – вот что сказал бы муравей. Все относительно того, кто делает измерения. Человеческая жизнь длинна? Да, она составляет несколько десятков лет, но что она с точки зрения многовекового дерева, которое растет в лесу? Жизнь человека мала, почти мгновение. Или, например, как могла бы воспринять бабочка продолжительность человеческой жизни? Для нее мы бессмертны, ну, почти бессмертны. С таких позиций и стоит, думаю, подходить к понятиям пространства и времени.
Аркус опять подошел к печи, но на этот раз не коснулся ее, а только постоял в молчании пару секунд, ощущая тепло, исходящее от кирпича. Молчать учителю не дали, один из учеников спросил:
– Но что же тогда все живое в глазах Двуликого? Ведь он бессмертен.
– Я не Двуликий, – пошутил Аркус. – Поэтому за него говорить не буду. Это его надо спрашивать. И дело, конечно, не в природе Двуликого, а, если будет так позволено сказать, в его сверхприроде. – Аркус повернулся к аудитории. – Но мы отвлеклись. Я хотел вас подвести к мысли о том, что в своем большинстве люди неверно воспринимают время, отсюда эти странные категории: прошлое, настоящее и будущее. На самом деле ничего этого нет. Прошлое это наша память, даже будущее, которое ждет нас, мы можем представить и спланировать, следовательно, оно тоже существует здесь. – И Аркус приложил указательный палец к виску. – Казалось бы, чепуха. Ничего нет, а мы о нем говорим. Как так? Нам мешает линейное восприятие жизни: из года прошлого в год грядущий – и только так. На самом деле прошлое, настоящее и будущее одновременны, но опять не так, как мы себе это представляем. Так давайте, представим себе огромное поле от горизонта и до горизонта. Оно вокруг нас, куда не кинь взор.