.
подошла к столу и посмотрела на полоску. Одна розовая полоска – контрольная. Не беременна. Ноги у нее подкосились, и она осела на пол. Доктор Энрикес подошел и взял ее за плечи.
– Мне так жаль, – сказал он опять.
Она не могла ему объяснить, что ноги подкосились от облегчения. Лучше так. Это благословение. Когда она была совсем девочкой, она выбрала Джи, потому что не знала другого выхода. Теперь она сделала бы другой выбор.
Сам собой ее голос сказал:
– Рэй…
Она ждала, что он заговорит, вернется. Простит ее.
– Рэй, – повторила она. Она ничего не услышала в ответ и вообразила его голос сама. “Как мало у нас будет времени”. Нет, фантазией не утешишься. Да и разве он пришел бы к ней теперь? Она эгоистка, и она это знала. Так ужасно сделать выбор в пользу своей жизни, захотеть ее жить.
5. Июль 1998 года
Пидмонт, Северная Каролина
Лэйси-Мэй лежала на животе, прикрыв лицо руками, и делала вид, что еще спит. На секунду открыла глаза посмотреть на время. Тридцать четыре минуты до приезда автобуса Робби. В ушах гудело. Он все ближе.
Стукнула передняя дверь, и она услышала приближающиеся тяжелые шаги Хэнка. Она глубоко вздохнула, как будто крепко спит. Вот он уже встал рядом на коленки и шепчет ей ласковые слова на ухо. Они все еще были на этом этапе, даже спустя год: они будили друг друга поцелуями, приносили друг другу воду в постель, при любом случае мурчали “милый” и “сладкая”. Они все еще пытались сделать вид, что все по-настоящему, и не спешили поймать друг друга на лжи.
– Милая, – сказал он. – Сладкая. Я все загрузил в машину. Ты готова?
Лэйси-Мэй пробормотала что-то невнятное, и он стал трясти ее за плечи, пока она не бросила притворяться.
– Еще рано. Девочкам надо позавтракать и собраться.
– Мы поедем на пляж. Они могут не мыться, а поедят в машине.
Хэнк уже был в плавках; он побрился, зачесал влажные волосы назад. Он не случайно запланировал поездку ровно на тот день, когда Робби выходил. Лэйси-Мэй взглянула на часы. Еще двадцать семь минут.
Лэйси-Мэй поцеловала Хэнка, чтобы он не раздражался, и прижала его руки прямо к груди. Он тут же ее сжал.
– Детка, – сказал он. – Сладкая моя.
Вообще эта часть ее жизни с Хэнком была не так плоха. Он ждал ее указаний, был рад услужить, да и сама она многого могла добиться, слегка повернув бедра, представив правильную картинку в голове. То, что с Робби она считала волшебством, оказалось чем-то более грубым, животным – предсказуемая искра, которая может проскользнуть между любыми двумя телами.
Лэйси-Мэй поцеловала его в затылок и прижала к плечу. Она не опускала голову и одним глазом следила за часами.
Она уговорила Хэнка сделать оладьи; девочки уже сидели на кухне в купальниках. Ела только Маргарита, слизывая кленовый сироп с пальцев и перечисляя все, что она сделает на пляже: закопается в песок, добежит до ларька с леденцами, поиграет с кем-нибудь в волейбол. Она так рассказывала про день, как будто все уже случилось, и она точно знала, что все будет