Дорога – это вернуться после. Татьяна Березикова
не устоит перед очарованием красивых слов, – сказала голова – ценительница прекрасного.
– Ха, – сказала средняя, злая голова, – пусть только посмеет мне отказать! Я в тот же миг раздавлю её. Ха-ха, как жабу! – и весело рассмеялась.
– Постой! – остановил его голос неугомонной души. – Если убьёшь жабу, в тот же миг обернёшься камнем и останешься стоять у источника, так и не получив, что хотел. Будешь рядом стоять, да напиться не сможешь.
Заворчал, зарычал Цербер недовольно, но делать нечего – и стал он собираться в дальний путь. А дорога-то была и впрямь не близкой, такой, что ни за день, ни за два назад не обернуться. И не мог Цербер самовольно, без высочайшего дозволения Аида пост свой так надолго без присмотра оставить. Тогда склонил он все три свои головы перед хозяином и попросил о милости. И, верно, велика она, мудрость богов, глядящих далеко за обозримые пределы дней, лет и судеб, но отпустил Аид ему столько дней, за сколько старая луна помолодеет. И Цербер отправился в дорогу.
А вам, наверно, интересно знать, от чего разбиваются сердца богов. А дело всё в том, что каждый бог творит мир и созданий в нём, мерилом всего используя своё сердце. Какой бог, такой и мир. И тогда можно сказать, что мир рождается из сердца бога, но созданный мир живёт своей собственной волей. Бывает и так, что мир, задуманный и разумно, и хорошо, изменяется, полнится жестокостью и мраком, и воцаряются в нём хаос и страдания. Тогда хороший бог начинает и сам страдать от этого и иногда не находит ничего лучше, чтобы прекратить мучения, чем вырвать своё сердце из груди да и разбить его на части. Но от этого творящей силы в нём меньше не становится, и вот тогда-то на месте, где останется лежать такое разбитое сердце, может случиться всякое.
Долго шёл Цербер через леса, пустыни, ущелья, по растрескавшейся от жара земле, мимо огненных гор, по замёрзшим от холода озёрам, истоптал и натёр лапы, но всё-таки пришёл к источнику, укрытому в зарослях огромного зелёного сада, ярким живым пятном выделявшегося среди чёрной потрескавшейся земли вокруг.
Источник и впрямь брал своё начало прямо в огромном разбитом сердце, что лежало среди россыпи камней, и все как один камни эти были сплошь драгоценные и самоцветные, от самых больших до самых маленьких. А на самом большом валуне, зелёном и пятнистом, сидела огромная чёрная Жаба. Была она действительно старой, кожа её задубела и покрылась морщинами, а глаза помутнели, но видела она, похоже, столь же зорко, как и прежде.
Не успел Цербер ничего спросить, даже рта открыть, как Жаба закашлялась и скрипуче проквакала:
– Есть у меня загадка для тебя, Цербер, страж Царства мёртвых. Скажи мне, какая сила самая великая на свете?
Задумался Цербер, и хоть был не глуп, но с ответом поспешил. Первая голова сказала:
– Мудрость – вот самая большая сила.
– Нет, – ответила Жаба, – мудрость подобна пыли: сколько ни собери, а время всё одно развеет её по ветру.
– Самая большая сила – это красота, всё склоняется пред ней, – откликнулась другая голова.
– Эта