Стальные вершины. Сергей Гурджиянц

      Миша уже пытался думать об этом. Но когда он пытался думать об этом, перед глазами у него как живой вставал Питер, любимые места, школа, друзья, знакомые девчонки. Даже магазин, где кассиром работала его мать.

      – Дядя, а кто виноват в этой войне? – спросил он.

      Дядя долго молчал и думал, потом нехотя ответил:

      – Джохар8, наверное. Тогда все уходили из Союза и Чечню тоже практически отпустили. Нам нужно было проявить мудрость, расстаться по-братски, а мы угрожали дойти до Москвы. Нельзя пинать спящую собаку и рассчитывать на то, что она, проснувшись, тебя не укусит. Нас охватила эйфория безнаказанной свободы. Нами двигала обида. Но Джохар неправильно рассчитал свои силы. Наверное, он хотел остаться в истории настоящим освободителем нашего народа, вторым Шамилем9, ради этого, уходя, он решил плюнуть вслед.

      Он вдруг стал горячиться и рубить рукой.

      – Мы никого к себе не звали, а к нам пришли с оружием! Видел карту России? А Ичкерию10 на ней сумел разглядеть? У них свои земли пустуют и заброшены, а им понадобился наш маленький ухоженный клочок! Знаешь, сколько нас погибло во время депортации11?

      – Дядя Гусейн, а чеченцы тогда действительно были за немцев?

      – Нет, конечно! – рассмеялся дядя Гусейн. – Ну, ты как маленький, ей-богу! Чеченцы всегда были сами за себя.

      – Но они бы обрадовались, если бы фашисты победили и освободили нас от русских?

      Он опять надолго замолчал. Потом ответил честно:

      – Обрадовались бы. Сами ведь мы справиться не могли.

      – Значит, пока все другие народы геройски сражались на фронте, мы сидели и ждали, когда победят фашисты?12

      – Мы не сочувствовали фашизму. Просто это был единственный на тот момент способ выйти из состава России.

      – Значит, нас правильно депортировали?

      – Детский у нас какой-то разговор получился, – сдержанно заметил дядя Гусейн и стал смотреть в звездное небо. – Правильно, не правильно. Мы просто хотим быть свободными. Хотим свое государство. Это трудно понять? Это преступление?

      Это не было преступлением. По Мишиному глупому мнению, разница была лишь в средствах, по мнению дяди, все средства были хороши. Миша зашуршал соломой, устраиваясь поудобнее. Разговор нужно было обдумать. В этот момент дядю тихо посвистели из-за забора.

      – Спи, Миша, я быстро! Меня не дожидайся.

      Он ловко соскочил по приставленной лестнице на земляной пол сарая и выскользнул за дверь. Миша подполз к щелястой стенке, сбитой из кривых черных досок, напряг глаза и навострил уши. Смутный силуэт через забор передал дяде какой-то сверток и они, сблизив головы, о чем-то пошептались. Затем разошлись.

      – Шприцы не забыл? – довольно громко крикнул дядя.

      – Все там.

      Дядя пошел в огород. Миша смотрел ему вслед, пока еще мог что-то различить.