Любовь. Адаптация. Алевтина Афанасьева
уже, сколько ж можно…
Антонина Матвеевна сидела на маленьком диванчике, застеленным стёганым пледом. Её седые кудри были немного взлохмачены – это означало, что женщина сильно нервничала. С молодости с ней осталась привычка разбирать волосы на пряди в непростые минуты. Она делала это, не осознавая, как выглядит со стороны, пребывая в глубокой задумчивости.
Увидев на пороге гостей, Антонина нахмурилась:
– Вы откуда такие?
– Тонечка, тут дела были такие, не поверишь… – Степан Ильич проскользнул в кухню, оставив Сивашова на «растерзание» жене.
– Здравствуй, Дима, – Антонина Матвеевна подошла ближе и сдержано спросила. – Как поживаешь?
– Да это… Хорошо всё вроде, спасибо, что спрашиваете, – Сивашов даже закашлялся.
– Хорошо? Ну, молодец, – взгляд Антонины замер на перештопанных носках соседа. Молча вышла и принесла пару свежих носков и тапочки. От этого Димка неожиданно покраснел, залившись багровым румянцем, как школьник, получивший подарок за успешно завершённую «четверть».
– Переоденься там, – Антонина Матвеевна указала на свою комнатку. – Потом жду к столу.
Чайник весело посвистывал на плите, а Степан выставлял чашки.
– Что такого произошло, что Дима вдруг пришёл с тобой? – сухо поинтересовалась Антонина, давая понять, что не приветствует поступок мужа. Она замерла в дверях, сцепив ладони «замком».
– Тоня, это странная история, – Степан замялся, не зная, какие слова подобрать, а потому вдруг ляпнул. – Человек без головы всё ещё ползает там.
– Тот же самый?
– Именно.
Антонина Матвеевна пристально посмотрела на мужа, ожидая, что тот улыбнётся:
– Чего ты снова придумал?
– Не придумал.
– Ты снова туда ходил?
– Нет.
– Сивашов сказал? – догадалась она.
– Да, он видел… тело. Оно всё ещё было живым.
– Стёпа, ты поверил словам Сивашова? Думаешь, это может быть правдой?
– Да, в этот раз не сомневаюсь совсем, – признался Степан Ильич.
На лице Тони отразилось сразу столько эмоций. Она махнула рукой, подошла к шкафчику с посудой, загремела блюдцами, ложками. Потом намеренно не глядя на мужа, достала варенье и печенье.
– Чашки я уже поставил, – осторожно подсказал Степан.
Женщина замерла, кивнула и с грохотом убрала всё обратно.
– Он тоже видел?
– Да, своими глазами! Вот не вру, баб Тонь! – от голоса Димки супруги вздрогнули. Оказалось, он уже вошёл на кухню и сидел на стуле у окна, подобрав под себя ноги.
– Ты же пьяный был, до дома полз! – нахмурилась Антонина.
– Так это – вчера! С утра-то во рту ни капли! Вот утром и видел!
– И что же там?
– Оно ползает, – почему-то раскинув руки, сообщил Сивашов. – Шея есть, головы нет и всё ему нипочём.
Антонина Матвеевна, чуть поджав губы, смотрела, как Димка жадно ест. Он густо обмазывал вареньем овсяное