Под грузом улик. Неестественная смерть. Дороти Ли Сэйерс
открыла девочка лет семи – очень темная, симпатичная. Она потирала руку, словно в это место ей угодил камень. Девочка настороженно стояла, закрывая собой проход, пока прежний голос не спросил:
– Кого там принесло?
– Добрый вечер, – поздоровался Уимзи, снимая шляпу. – Надеюсь, вы простите меня за то, что я так бесцеремонно зашел. Я живу в Риддлсдейл-лодже.
– И что с того?
Поверх головы девочки Питер заметил силуэт курившего у огромного камина крепко сбитого мужчины. Помещение освещалось только огнем в топке, хотя окна были маленькие, а на улице смеркалось. Комната, судя по всему, была большой, но сразу за дымоходом ее перегораживала надвое высокая дубовая скамья, за которой простиралась область непроглядной тьмы.
– Можно войти? – спросил Уимзи.
– Если не терпится, – нелюбезно ответил хозяин. – Закрой дверь, девка, на что уставилась? Поди к своей мамаше – пусть поучит тебя манерам.
Ситуация напоминала ту, когда горшок учит чистоте чайник. Но девочка моментально растворилась в темноте, а гость сделал шаг вперед и вежливо спросил:
– Вы мистер Граймторп?
– А если и так, что с того? Уж мне не приходится стыдиться за мою фамилию.
– Разумеется, – кивнул Уимзи. – И за ферму тоже. Замечательное место. Кстати, меня зовут Уимзи, лорд Питер Уимзи, брат герцога Денверского. Не хотел вас тревожить – вы ведь заняты овцами и всем прочим, – но все-таки решился заглянуть по-соседски. Уединенная местность – полезно знать тех, кто обитает рядом. Понимаете, я привык к Лондону, где люди живут скученно. Сюда, наверное, редко заходят незнакомцы?
– Вообще не заходят, – отрезал Граймторп.
– Возможно, это и к лучшему, – продолжал лорд Питер. – Больше ценится домашний круг. Часто возникает мысль, что в городе видишь слишком много чужаков. Не то что в семье, где все, что говорится и делается, исключительно приятно. Вы женаты, мистер Граймторп?
– Какого черта вам здесь нужно? – прорычал хозяин с такой яростью, что Уимзи тревожно оглянулся: не прорвались ли в дом недавно упомянутые собаки.
– Не горячитесь, – ответил Уимзи. – Просто я подумал, что та очаровательная девочка – ваша дочь.
– Если бы я думал иначе, то придушил бы сучонку вместе с матерью. Как вам такое?
Вопрос, который следовало расценивать как разговорную формальность, был таков, что естественное красноречие Питера подверглось серьезному испытанию. Он прибег к обычному мужскому выходу из положения и предложил хозяину фермы сигару, а сам подумал: «Какую же окаянную жизнь ведет с этим типом женщина!»
Фермер, отказавшись от сигары коротким «нет», надолго замолк. Уимзи, раскурив свою, задумчиво разглядывал «собеседника». Это был видавший виды мужчина лет сорока пяти, грубый, неотесанный, с широкими рельефными плечами и короткими толстыми ногами – одним словом, бультерьер с дурным характером. Решив, что тонкие намеки такой организм не проймут, Уимзи начал напрямую.
– Сказать