Из третьих рук. Александр Трешкур

      доктор ч. не хочет каши:

      он бы выпил, да нельзя.

      что ему заботы наши –

      у него своя стезя.

      нынче тримунтан пинает

      взморья рваные бока –

      клетка бедствует грудная,

      хоть и смотрит свысока.

      доктор ч. пройдётся малость,

      развернётся – и назад.

      всё он выполнил… осталось

      написать «вишнёвый сад»

      сумасшедшее лето

      апельсиновый снег

      рядом с гензелем гретель

      и ещё человек

      не ответит и фауст

      на вопрос скобаря

      переедет ли август

      в конуру сентября

      что ты, медведь – неподъёмная птица,

      машешь крылами, когтистые лапы

      спрятав – под рёбра непуганым… длиться

      вечно тебе? – не бери на арапа!

      абсурд живёт под потолком

      тоскою наполняя грудь…

      давно не не плача ни о ком

      и ни о чём держу я путь

      люди графа такого-то – брата

      прощелыги, картёжника, фата,

      друга князя из славного дома

      (ну, вы знаете: нос его сломан

      был неделю назад неизвестным)

      люди графа – упрямые бесы –

      поливают водою ограду

      под дождём. впрочем, так им и надо

      здесь деревья отвергают воду,

      а трава растёт почти до неба.

      колобки катаются народу

      на потеху, и не надо хлеба,

      если чудо-птица из золы и дыма говорит:

      «теперь вы в силе!»

      кровососы здесь совсем не злые –

      видно, их недавно покормили,

      и угомонились эти твари.

      ад ли это? рай? неясно, где мы.

      дай мне сил, чтобы не жить, товарищ,

      ибо ты творец, а я лишь демон

      одиссей убирает в котомку глаза:

      он страдает от кожных наростов.

      у него из кармана торчит стрекоза,

      и бродяжка сия многохвоста.

      не узнают ни рыбы, ни утки-нырки,

      как – травы и деревьев опора –

      он на землю спустился и пил из реки

      и как крался потом вдоль забора…

      хоть не леди и не ровня

      леде, скинув пальтецо,

      ангелина свет петровна

      на заре снесла яйцо

      весь месяц – утраты, сплошные утраты…

      хотя не менял ничего ни на йоту,

      но видимый мир предстаёт суррогатом

      того настоящего. смерть к идиоту

      пришла, потому и бежит он куда-то:

      авось повезёт – ведь добрался иуда

      до бога, сбежав