Блик. Рейвен Кеннеди
минут, чтобы познать это непрестанно болезненное ощущение.
Каждое горе, что я пережила, каждая мучительная боль вырывала из меня по частичке. Я ощущала каждый оторванный кусочек, видела каждый осколок, падающий за спиной на путь моего прошлого. Они оседали, как хлебные крошки, только для того, чтобы их схватили злобные хищные птицы.
В Хайбелле люди порой неделями проделывали путь, чтобы просто взглянуть на меня. Мидас разрешал мне стоять рядом с ним в тронном зале, пока они глазели.
Но сколь бы долго я ни стояла там с ним, на пьедестале, никто так и не увидел меня настоящую. Если бы они только взглянули повнимательнее, то заметили бы, что я всего-навсего истерзанная, изрешеченная девушка, а моя золотистая кожа скрывает разбитое сердце.
Глаза щиплет, подсказывая, что я бы снова заплакала, останься у меня хоть сколько-нибудь слез, но, думаю, и они во мне тоже иссякли.
Я ведать не ведаю, где сейчас другие наложницы и стражники, и понятия не имею, что намеревается со мной сделать командир, но я не дура. Король Рот отправил силы своего войска в Пятое королевство, чтобы вступить в бой с Мидасом, и я боюсь за своего царя так же сильно, как боюсь за себя.
Я вздрагиваю, когда последний лучик солнца наконец падает на землю и прячется за горизонтом. День подошел к концу, и вместе с этим я вынуждаю себя запереть и свои чувства.
Теперь, когда сумерки предвещают скорое наступление ночи, карета резко останавливается. В этом конце Ореи ночь опускается быстро и свирепо, поэтому неудивительно, что армия Четвертого королевства начинает разбивать лагерь.
Я остаюсь в неподвижной карете и прислушиваюсь к солдатам. Из окон мало что видно из-за стоящих по обе стороны лошадей; затененные фигуры, принявшись за работу, двигаются быстро.
Прождав примерно половину часа, я начинаю ерзать: нужда облегчиться становится назойливой. Тело бунтует, голод и жажда не ослабевают, усталость захлестывает, как бурлящее море, которое жаждет утащить меня под воду.
Я просто хочу поспать. Уснуть и не просыпаться, пока боль не стихнет – и физическая, и душевная.
Еще рано, напоминаю себе я. Отдыхать еще рано.
Я щипаю себя за локоть, заставляя держаться настороже. Пытаюсь разобрать хотя бы что-то сквозь какофонию звуков снаружи, но тут тускнеет последний свет, и натиск ночи накрывает меня холодным одеялом.
Прислонившись головой к стене кареты, я на мгновение закрываю глаза. Всего на мгновение, убеждаю себя я. Чтобы просто ослабить жжение в припухших глазах, чтобы просто унять боль во всем теле.
Всего на мгновение…
Я вскидываюсь и резко открываю глаза, когда в замок вставляют ключ.
Дверь кареты распахивается внезапно и с той же скоростью, с какой у меня вырывается вздох, и на пороге показывается он, угрожающе стоящий под покровом ночи и смотрящий на меня огромными глазами.
Командир Рип.
Глава 3
Настороженная и напряженная, я набираю воздуха в грудь и не моргая смотрю на командира. Я вот-вот