Гибель адмирала Канариса. Богдан Сушинский
моего бывшего супруга.
Вильгельм взглянул на нее, как на вещающую с паперти храма городскую юродивую, однако ни один мускул на его лице не дрогнул.
– Отравила-отравила, причем самым садистским, мучительным способом! И не смотрите на меня так. Вы опять не верите мне, Канарис?!
– Не заставляйте меня после каждой высказанной вами версии клясться на Библии, – сухо предупредил ее капитан-лейтенант.
– Ну, как знаете, – мгновенно умиротворилась танцовщица. – История давняя, а шрамы сердца вспарывать не стоит. Тем более – на любовном ложе.
– Пощадим же самих себя и шрамы наших сердец, – оценил ее благоразумие Канарис.
Маргарет лукаво взглянула на него и вновь потянулась рукой к «источнику жизни». Служанка-отравительница и муж-предатель были преданы забвению.
Блаженно закрыв глаза, Канарис какое-то время предавался сексуальным усладам, совершенно забыв о том, что на самом деле встреча с Матой Хари была задумана как вербовочная; секс был всего лишь приложением к той миссии, ради которой он снимал этот особнячок.
Увлекшись ласками танцовщицы, Вильгельм уже решил было, что история о задушенных детях танцовщицы завершена, и был немало удивлен, когда голландка вновь заговорила таким взволнованным голосом, словно разговор их ни на минуту не прерывался.
– Я не заставляю вас клясться на Библии, мой Маленький Грек, но и вы тоже не заставляйте меня колдовать над Святым Писанием. Бог свидетель, что моих детей убила служанка-любовница, эта макака, эта грязная, гнусная тварь, которую я вынуждена была в порыве гнева задушить собственными руками! – и темпераментная тридцатидевятилетняя голландка вдруг разъяренно вцепилась рукой в горло Канариса.
Причем больше всего поразило капитан-лейтенанта то, что даже в порыве артистической страсти второй рукой женщина продолжала сжимать «источник жизни», только теперь уже проделывала это с такой силой, словно и его тоже собиралась удушить.
– Глядя на то, что вы проделываете в эти минуты со мной, в вашей способности задушить сомневаться не приходится, – натужно проговорил Вильгельм, не сразу оторвав от горла руку «колониалки» – он так и решил называть ее про себя. Но только от горла.
– И не сомневайтесь.
– Но что-то я не припоминаю, чтобы в вашем досье была запись об отбывании наказания за самосуд. Или, может, в голландском законодательстве подобной статьи не предусмотрено?
– Какой же вы наивный, мой капитан-лейтенант! Ну какой суд решился бы отправить меня за решетку за убийство этой грязной обезьяны? – устало молвила Мата Хари, и только теперь Канарис поверил, что тема действительно исчерпана.
Выслушивая фантазии Маргарет, резидент германской разведки лишь грустновато улыбался. Ни одна из сочиненных женщиной версий на шпионскую легенду не тянула, тем более что пересказывала их Мата с полнейшим пренебрежением к деталям и артистической убедительности. Профессионально исполнять восточные танцы ее, слава Богу, натаскали,