Гибель адмирала Канариса. Богдан Сушинский
не хотите ли вы сказать, что на задания по делам разведки выезжаете под своим собственным именем?
– В этом и состоит моя конспирация.
– Сомневаюсь, что только в этом.
– О’Коннел – моя настоящая фамилия, черт возьми, – вежливо возмутился его недоверием англичанин. – В дружественные нам страны я предпочитаю приезжать под своим именем и со своими собственными документами. Советую вам, Канарис, поступать точно так же.
– Тогда, в Плимуте, мне пришлось предъявлять те документы, которые позволили мне выжить в Латинской Америке и пересечь Атлантику, – не менее вежливо объяснил ему Вильгельм.
– Фальшивые документы – не самый большой грех разведчика.
– Для него это, скорее, реквизит, как для фокусника – колода карт или платочек в рукаве.
– Очень своевременное и мудрое толкование.
– Нам нетрудно будет договариваться – это вы хотите сказать?
– Опытные, умудренные жизнью люди, – развел руками англичанин. – Когда-то же она должна наступать – пора степенности и зрелости!
– Что привело вас ко мне, лейтенант?
– После вашего отплытия из Англии я проследил по карте путь вашего бегства из лагеря интернированных германских моряков, снятых с тонущего крейсера «Дрезден». Признаюсь, это впечатляет: остров Квириквина из архипелага Хуана Фернандеса, континентальное Чили, губительные перевалы Анд в обход чилийских и аргентинских пограничных постов.
– Поверьте, это не столь романтично, как вам представляется, лейтенант. Даже в восприятии такого романтика, какого вы видите сейчас перед собой.
– … Затем судно, на котором, выступая в роли кочегара, вы сумели наладить приятельские отношения с несколькими англичанами, дабы усовершенствовать свой английский, – все с той же долей восхищения завершил англичанин.
– Совсем уж несущественные детали.
– Не скромничайте, Канарис: совершить подобный вояж дано не каждому. Таким можно гордиться потом всю жизнь.
– С этим трудно не согласиться. При всей моей скромности.
– Почел бы за честь оказаться вашим спутником.
– Как только вновь окажусь в плену у чилийских аборигенов, сразу же телеграфирую вам, лейтенант.
– …А что касается всевозможных неприятностей, выпадавших тогда на вашу долю, – простил ему и этот выпад О’Коннел, – то ничто так не оправдывает и не облагораживает наше поведение вдали от родины, как непредвиденные обстоятельства и борьба за жизнь.
15
Англичанин чопорно уселся за столик для клиентов, стоявший у широкого окна и, прежде чем предложить второе кресло Канарису, посоветовал ему взглянуть в окно. Прямо перед ним открывалась небольшая площадь, а вправо и влево – только не перпендикулярно банку, а под углом от него – уходили вниз по склону две оживленные улицы.
Канарис мог бы признать в лейтенанте любителя уличных сценок, если бы не два любопытных момента: на площади перед банком отлично просматривались