Черные комиссары. Богдан Сушинский
через любовь к кораблям, по-иному не бывает. – Они стояли у башни, орудие которой было зачехлено, и смотрели в серый просвет между двумя скалами, венчающими уходящую далеко в море косу.
– На ваш борт, лейтенант, меня привела не любовь к кораблям.
– Странное заявление. Что же тогда? Убиение тоски в поисках романтики?
– Насколько я понимаю, вы – кадровый морской командир.
– Самый что ни на есть. Начинал с юнги, до первого офицерского звания, младшего лейтенанта, дошел без училища, исключительно по службе.
– Так вот, дело в том, что всякого моряка с первых шагов обучают тому, как при любых штормах и обстрелах удержать военный корабль на плаву, а меня, офицера береговой обороны, с первых дней учебы и службы обучали тому, как быстро и беспощадно пускать ваши военные корабли на дно. За этим – иное восприятие корабля, иная психология. Даже вступая в поединок с вражескими кораблями, вы все равно заботитесь о том, как бы спасти свой. Словом, разницы не улавливаете, лейтенант?
Достаточно было Гродову взглянуть на выражение лица командира эсминца, чтобы понять, что до сих пор над подобными тонкостями психологической подготовки лейтенант не задумывался. Воспользовавшись его замешательством, Дмитрий потребовал:
– А теперь покажите мне все вооружение, все нутро своего корабля. Каждый отсек, каждую огневую точку желаю увидеть, оценить, собственными руками пощупать.
– Вообще-то, по командирскому праву, таких «топильщиков», как вы, с корабля следовало бы гнать, – проворчал Охотов, – чтобы не гневили Посейдона и прочих покровителей моряков.
– Только не с вашего судна, лейтенант, которому в море уже ничего не угрожает. Да и само море ему уже тоже не «угрожает».
Несмотря на стычку с курсантом, командир эсминца все же основательно ознакомил его со всеми «внутренностями» корабля и даже объяснил, какие попадания оказались бы для него смертельно опасными. С его стороны это выглядело благородно. Окончательное же примирение ждало их в кают-компании, в виде традиционных макаронов по-флотски и порции разведенного спирта, от которого Гродов, чтя устав, вежливо отказался, охотно сменив его на кружку компота.
Но как раз в то время, когда у них с лейтенантом начал завязываться дружеский разговор, появился дежурный старшина и доложил, что с караульной вышки флажками просемафорили: «Капитану Гродову срочно явиться в канцелярию курсов».
– Вот так всегда: только-только разговоришься с хорошим человеком… – посетовал командир эсминца.
– Знать бы еще, кому и зачем я понадобился в канцелярии сегодня, в отпускной день, – поддержал его капитан.
У штабного здания его ждали открытая грузовая машина с немногословным старшим лейтенантом в кабине. Объявив капитану, что подполковник Бекетов ждет его на полевом аэродроме, гонец предложил Гродову сесть в кузов, где уже сидели четверо курсантов из группы комсостава парашютно-десантных войск, и машина тут же сорвалась с