Одна зима на двоих 2. Полина Верховцева
зимы.
Все закончилось. Она вернулась. Успела. В последний миг несмотря на то, что Хасс ее преследовал.
Хасс…
Рядом завозилась Лисса. Хлопок оглушил ее, и теперь вирта, кое-как поднявшись на ноги, моталась из стороны в сторону, трясла головой, напряженно водила ушами. Ее форму сейчас было сложно определить. Не зверь, ни лошадь, ни кто-то еще. Все смешалось. Грива поверх острых шипов. Мягкий лошадиный нос и тонкие прорези змеиных ноздрей. Одну лапу венчало копыто, остальные – по три когтя.
В любой момент могли проснуться остальные, выбраться из своих миарт-танов, выйти наружу и увидеть ее.
– Лисса, – прохрипела Ким, с трудом садясь, – Лисса.
Та снова мотнула головой и, пошатываясь, подошла ближе.
– Тебе нельзя так, – голос не слушался, – нельзя быть в таком виде. Не здесь.
В звериных глазах непонимание.
– Тебя…заберут. Если узнают, кто ты. Убьют. Нельзя.
В ответ шипение.
– Нет. Лисса. Не справишься. Ты больше не в Аднракисе. Здесь все по-другому. Таких как ты тут нет. А все, что связано с тем миром местные, как бы это сказать помягче…недолюбливают, – невесело улыбнулась и почесала настороженной вирте между глаз. – Стань лошадкой, пожалуйста.
Лисса снова протестующе заворчала, но все-таки послушалась. С трудом превозмогая слабость, она приняла лошадиный облик.
– Никогда не меняй его, слышишь? Никогда! – Ким прижалась своим лбом к ее и гладила по мягкому носу, – оставайся всегда такой. Для твоей же безопасности. Мы придумаем что-нибудь со временем. Решим, как быть дальше.
Лисса тоненько заржала и тряхнула спутанной гривой.
– Молодец, девочка. Молодец.
Неунывающая вирта уже отошла и сосредоточенно щипала свежие побеги. При этом не забывала то и дело смотреть, на месте ли ее грустная хозяйка.
Прижимая руку к ушибленному боку Ким поднялась на ноги.
Монастырь Россы, все такой же уныло серый и удручающе мрачный, как и прежде, равнодушно смотрел на нее темными проемами разбитых окон. Идти в пустое здание, промерзшее за время зимы, не хотелось, поэтому Ким направилась к обители и дернула за проржавевшую ручку. Все еще заперто изнутри, но если прислушаться, то можно услышать сонные голоса, пробуждающихся послушниц.
Она опустилась на старенькие облупившиеся ступени и приготовилась ждать.
Первый раз в своей жизни Ким видела, как начинается весна в долине. Быстро, отчаянно, словно боясь не успеть. Там, где еще минуту назад чернела открытая земля, уже пробивались тонкие лучи подснежников и стелились свежие побеги огненной травы. На деревьях набухали почки и издалека, казалось, будто на ветви наброшена прозрачная, едва различимая зеленая вуаль. Озеро Сай привычно шелестело волнами, накатывая на песчаный берег, а по черным камням уже торопились деловые муравьи, прокладывая свои первые тропы.
Скоро с зимовки на южных островах вернутся певчие птицы, а пока только бойкие воробьи копошились на вскрывшихся грядках, выискивая пробудившихся жуков, да галки с голубями