Глаза Клеопатры. Наталья Миронова
великодушие и помог отцу Никиты устроиться на руководящую работу в АПН, но никаких «личных контактов», как он это называл, с семьей дочери не поддерживал. Иногда приезжала его жена, привозила продукты из распределителя, подкидывала дочери талоны в сотую секцию ГУМа[3]. Это была недалекая, судя по речи, даже не очень грамотная женщина. Никита называл ее бабушкой, потому что она была его бабушкой, но ему и в голову не приходило поставить ее на одну доску со своей обожаемой бабушкой Елизаветой Федоровной Скалон.
А дед с материнской стороны всю свою любовь, все амбиции и немалые ресурсы вложил в сына. Сын у него появился поздно, на пятнадцать лет позже дочери. Ему прочили не просто большое, а прямо-таки грандиозное будущее. Его отец, понимая, что свой потенциал он уже исчерпал и дальше кандидата в члены Политбюро ему не пойти (его и так в кулуарах называли вечным кандидатом), решил обеспечить сына карьерой, которой не сделал сам.
Разочарование оказалось страшным. Молодой человек быстро пристрастился к привилегированной жизни, понял, что законы писаны не про него, и пошел вразнос. Он не желал учиться, оценки и зачеты ему приходилось «покупать» папиным влиянием. Он бешено гонял на машине, попадал в аварии, дважды сбивал пешеходов, причем один раз – насмерть. И опять отец его отмазал. Машину объявили угнанной, хотя все понимали, что ее просто невозможно было угнать из охраняемого цековского поселка под Москвой.
С грехом пополам «золотой мальчик» окончил МГИМО и был направлен на стажировку в Англию, где при первой же возможности попросил политического убежища. Он, конечно, наделал шуму. Какое-то время с ним носились, но толку от него было мало, никакой существенной информацией он не располагал, и вскоре все о нем забыли. В Англии он обнаружил то, что раньше как-то не приходило ему в голову: законы писаны и про него тоже, а папино влияние на Уайтхолл и Вестминстер не распространяется. Да и распространять было уже нечего. Узнав о побеге сына, его отец покончил с собой. Самоубийство замяли, похороны устроили на Новодевичьем, куда очень скоро за мужем последовала и жена. А их сын умер в Лондоне в полной безвестности от передозировки наркотиков.
Никита своего непутевого дядю ни разу в жизни не видел.
– Что тут скажешь, – вздохнула Нина. – У одних суп жидок, у других жемчуг мелок… Идем домой, уже поздно. Вон и Кузя набегался.
В самом деле, пес перестал сновать челноком от одного края дороги к другому и теперь тихонько семенил рядом с хозяйкой.
Они вернулись в поселок, и Нина направилась к своему коттеджу. Когда Никита обнял ее, она сказала:
– Я хочу принять душ.
– Интересное начинание. Можем провести его совместно.
Эта идея так захватила его, что он начал раздевать ее чуть ли не на пороге.
– Погоди, – отстранилась Нина, – дай мне Кузю напоить. Ему надо водички попить.
– А потом опять гулять?
– Ну и что? Дверь не заперта, все входы-выходы он знает.
– Ладно.
Когда Кузя был обихожен водичкой,
Во времена СССР отдел по обслуживанию номенклатуры.