Родители и взрослые дети. Как разрешить конфликты и восстановить отношения. Джошуа Коулман
моста к будущим отношениям с другим. С моей точки зрения, чем меньше степеней разобщения, тем лучше.
«Для меня нет ничего важнее, чем вернуть в свою жизнь ребенка и внуков».
На мое предложение Ральф пожал плечами с выражением «Мне плевать», его неодобрение было для Рэйчел очевидно.
– Хм, – сказала она, снова глядя на него. – Я думаю, мы должны выступать единым фронтом.
Для нее бросить вызов супругу было невообразимым актом предательства.
– Хорошо, – сказал я, – я понимаю: то, что я прошу вас сделать, нелегко. После разговора с вашим сыном я действительно считаю, что могу вам помочь. Но дверь закрывается, и некоторые двери больше уже не откроются никогда. Хотел бы я предложить вам другой сценарий, но это все, что у нас есть. Вы правы, Ральф, ваши родители ничего подобного для вас не делали, и тем не менее вы поддерживаете с ними отношения. И ваши бабушка и дедушка, вероятно, не делали этого для ваших родителей, и я предполагаю, что они тоже не обрывали с ними связи?
– Совершенно верно, – ответил Ральф.
– Так что я понимаю, почему вы не хотите делать то, чего никто никогда не делал для вас, особенно с учетом того, что вы дали своему сыну лучшую жизнь. Но сегодня семья совсем другая, чем прежде. Основываясь на своем опыте, скажу: большинство родителей, совершающих работу над собой, чувствуют, что оно того стоит, ведь это поможет вернуть им ребенка и внуков.
Я провел еще несколько сеансов с Ральфом и Рэйчел. Но так и не смог помочь им примириться с Фрэнком. Не потому, что их сын этого не желал; просто он не хотел делать это на условиях, установленных его отцом.
Поиски примирения
Совсем к иному результату пришла другая консультировавшаяся у меня семья. 26-летнюю Карину, разработчика программного обеспечения из Окленда, направила ее психотерапевт ради попытки общего сеанса с ее матерью. Девушка производила впечатление доброго, легкого в общении человека, привыкшего пребывать в тесном контакте с психотерапевтами. Она села и извинилась за то, что не успела переодеться после тренировки.
Когда я спросил ее о цели посещения, она ответила, что не уверена, что вообще хотела бы заниматься семейной терапией со своей матерью. «Я понимаю, что у матери было очень тяжелое детство. Действительно понимаю. Никому не пожелаешь пройти через то, что пришлось пережить ей. Но это не дает ей права настаивать на общении, если я этого не хочу. Это также серьезно осложняет мой брак, потому что каждый раз, когда я разговариваю с ней или ее навещаю, мне требуется неделя, чтобы прийти в себя. Вот, почитайте это письмо, – сказала она, протягивая свой телефон. – Для нее это типично».
Дорогая Карина,
меня так достала эта ваша с братом самовлюбленная чушь. Мало того что в течение последних трех лет ты едва снисходишь до того, чтобы перезвонить или пригласить меня навестить вас и моих внуков, но теперь мне приходится слушать о том, насколько тяжелым было твое детство. Знаешь что? Уф-ф-ф. Твое детство было пикником