Восточная история. Улия Воронина
выиграно. Я просто так спросила, из любопытства.
– Александр Иванович вашего дядю хорошо знал, если не ошибаюсь?
– Да.
– Ну так он с вас много не возьмет, не беспокойтесь.
– Он и не взял… Спасибо.
Старушка еще похлопотала, снимая покрывало с кровати, и вышла. А Анна осталась одна в комнате, изнемогая от собственного бессилия. Он был рядом, они разговаривали, и она ничего ему не сказала! Более того, она, кажется, испортила ему настроение. Это ему-то, которому стольким обязана!.. А теперь она никогда больше его не увидит.
Кто- то постучал в дверь. Сердце Анна застучало просто оглушительно. Но это невозможно!
– Войдите!
Это была Вера Николаевна.
– Вы еще не легли? Я принесла одежду. Вот. Вся высохла.
– Спасибо
Надежда угасла. Надеяться было просто смешно! Кому нужна такая дура, как она! Такому человеку?! Он – совершенство во всем, а она…
Анна не успела додумать, как в дверь опять постучали. Видимо, старушка еще что- то забыла.
– Да?
Дверь приоткрылась, и свеча осветила темную комнату с сидящей на кровати девушкой.
ОН стоял в дверях, всматриваясь в темноту комнаты.
– Я все думаю, неужели ты вот так завтра и уйдешь от меня, так ничего и не сказав?
Анна не могла поверить в то, что это происходит на самом деле, что он ей не сниться, что действительно слышит его и понимает услышанное правильно.
– Значит, я ошибся, полюбив тебя, и мое сердце будет истерзано безответной любовью? Неужели это заслуженная месть за несколько насмешливых фраз, неловко прикрывающих чувство?
Он пытался шутить, но не шутил, голос его был тихим и проникающим. Анна встала и осторожно, как к нереальному видению, приблизилась к нему, всматриваясь в лицо. Глаза его были слишком темными, чтобы увидеть в них что-то. Александр улыбался, но уголки красивых губ нервно подергивались – он волновался! Это правда! Она стояла с ним рядом и чувствовала, как все внутри заполнялось счастьем и долгожданным покоем.
Но он не дал ей насладиться радостью молчаливо, он поднял ее подбородок и приблизил ее лицо к своему. Взгляд Александра, и властный, и жаждущий, заставил Анну почувствовать острое желание и страх.
– Так ты любишь меня?
– Да…
– Скажи мне!
– Люблю тебя. Я так боялась, что ты никогда не узнаешь этого, и еще больше, того, что узнаешь…
– Узнать было не трудно, – тут он крепко и властно поцеловал, подавляя ее смущение, – а вот не откликнуться я не смог, не устоял перед твоей храбростью и робостью, надеждой и отчаяньем, которые мелькали на твоем милом лице, сменяя одно другое!
Тут он снова несколько раз ее поцеловал. Она пыталась уклониться, страсть еще пугала ее, но он не отпускал ее от себя, и, в конце концов, это оказалось так приятно, уступать его силе.
– Ты теперь моя. В воскресенье мы объявим о помолвке официально. А через две – три недели, поженимся, но мне хотелось бы, чтобы это случилось