Ты не я. Близнецы. Ирина Ярич
Мы в море, а Петя –ТАМ! – и она жалобно протянула руку в сторону берега, в сторону России.
– Мама, тебе плохо?
– Беги к капитану, пусть поворачивает пароход! Мы не должны его бросать!
– Мама! Это он бросил нас!
– Беги, говорю! – женщина в изнеможении полулегла на чемоданы. – Почему ты стоишь, Павел?! Иди, немедленно!
– Хорошо, мама, я иду.
Павел увидел матроса, подбежал к нему, спросил, как найти капитана и помчался на его поиски. А капитан рядом с рулевым в рубке. Павел предполагал, что капитан вряд ли согласиться выполнить его просьбу. Не питал надежды на исполнение желания матери, тем не менее, расстроился отказу. И попросил капитана пройти с ним и объяснить матери, потому что она посчитает, что он не сумел убедить и пошлёт опять к нему.
Капитан направился вместе с Павлом сквозь тюки, чемоданы, саквояжи и людей, что расположились возле них или взгромоздились прямо на поклажу. Петляя и лавируя, приблизились к матери Павла, которая распростёрлась на чемоданах. Капитан нахмурился и, пристально смотря на женщину, взял её руку, там, где бьётся пульс.
– Капитан, мама заснула или ей плохо? Я что-то не пойму.
– Молодой человек, ваша мать умерла.
Глава вторая.
Москва, 1917 год: начало осени.
Близнецы так похожи, что казалось не отличишь. Хотя те, кто их знал давно заметили, что у Петра лицо чуть-чуть уже, чем у брата. Но стоило им заговорить, так сомнений не вызывало, кто есть кто, потому что у Павла с ранней юности голос с хрипотцой.
Пётр часто повторяет брату: ты не я. Повторяет на разные лады: то с сожалением, что Павел не разделяет его взглядов, то с превосходством, считая заблуждением мнения брата, то с безысходностью, как будто Павел, не следуя за ним совершает роковую ошибку.
Павел отвечает, что не хочет быть выгнанным из университета, как Николай Сметанин и другие подобные ему и поэтому не желает втягиваться в политические дрязги.
– Ну исключили его, так что тот пропал? Нет! Учится в университете во Франции.
– Да, учится, – иронично повторил Павел, – Александр, знакомый ездил с родителями туда и писал мне, что видел в Париже твоего приятеля Николая. Не посещает он лекций, сам признался. Ни на что не способен и ни к чему не стремится, только бы устраивать разного рода беспорядки. Маргинал – твой Николай.
– А, может быть, Александр соврал.
– Зачем?
– Не знаю.
– Если бы он один был, а подобных Николаю немало и никому от них нет покоя.
– Слушай, Павел, не постарел ли ты раньше времени? Рассуждаешь, как старик какой-нибудь из ретроградов.
– Я хочу просто учиться, заниматься правом или хотя бы филологией, изучать и отстань от меня.
– Ты забыл, что твои любимые писатели отражали перемены в жизни и тенденции, которые видели раньше других, поэтому мне мало филологии, я хочу участвовать в изменении жизни в России.
– Как отец? Вспомни его рассказы о годах студенчества в 90-е годы. Ты хотел бы как они, можно сказать,