Российский колокол № 3–4 (35) 2022. Литературно-художественный журнал
на них имярековые,
все до того приличное,
плюнуть почти что некуда.
Это, конечно, личное,
чтоб избежать разборок,
что не пристало Чичикову,
то Селифану впору.
Что же нам делать с аспидом?
Кажется, в этом случае
послать его к Хундертвассеру
будет самое лучшее.
Павел Иванович, полноте,
не говоря о скупости,
такого даже на «Сотбисе»
вы за валюту не купите,
пусть до рассвета бражничает,
ежели без запинки
к Вуку свезет Караджичу
по неприметной тропинке,
где у колонны ломаной
ангел грустит заблудший,
Павел Иванович, полноте,
вы по другие души,
вас на Центральное кладбище
сопроводят с эскортом,
чтоб постоять на краешке
жизни у моря мертвых.
Реют сонаты Бетховена,
кружатся вальсы Штрауса,
как хорошо покойникам
вместе всем миром каяться,
вместе всем в мире лучшем,
как повезло вам, Чичиков,
лишь подмахните купчую,
и ничего личного.
Несчастные фонарщики
живут на всех планетах,
как крепостные с барщиной,
они в ладах с рассветом,
а тот как твой надсмотрщик —
чуть что, бегом к уряднику,
где в турмалинном крошеве
полощет алый задник,
гарцуют ведьмы поздние
за ранними пороками,
сметает ветер звезды
с оставленного Брокена,
кастрюлями, корытами
весь горизонт устелен,
и только по наитию
вылазишь из постели,
а утро вечно с немочью,
гусынею по коже,
но это еще семечки,
и хуже будет позже,
и хуже было раньше,
и хуже будет вечно,
из голых прутьев банщик
связал колючий веник,
а нам опять в дорогу
с отбитыми огузками
зернистыми отрогами
и паюсными спусками
Анхальту и Тюрингии,
Саксонии и Гарцу,
добро бы еще выгнали,
да некуда деваться.
Поршнем крушит горло,
йодлем першит в оре.
Это уже город
или еще море?
Или тошнит сушу
жгучей кислотной зеленью?
Души мои, души,
что вы со мной сделали?
Есть города – пехота,
вечно на передовой,
на амбразуру дзота
смертной бегут гурьбой,
как рукава в пройму,
как топляки в устье,
конь у ворот Трои —
а все равно впустят.
Есть города – окопы,
где у дверей ада
встретит врага копоть
пламени Сталинграда,
выгнется вдруг луком,
стрелами выпустит улицы,
разве что с перепугу
снова в такой сунешься.
Словом, не зная броду,
лучше