Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной. Александр Филичкин
щелкнул холостой выстрел.
Из ствола вылетело облачко дыма и какой-то небольшой комок. Тлеющий кусок ваты ударился в землю и упал на дно траншеи. Старик быстро зажал карабин между коленей. Свободной рукой подцепил багряный уголек маленькой щепочкой и поднес к самокрутке. Несколько раз затянулся, и по окопу разнесся едкий запах горящей махорки. Старик тонкой струйкой выдохнул дым себе под ноги и разогнал его свободной рукой.
Не успел боец досмолить свою сигарету и до половины, как с обеих сторон окопа к нему потянулись другие солдаты. В основном это были пожилые, битые жизнью пехотинцы. Каждый из них держал в плотно сжатых губах свернутую самокрутку и торопился поскорее оказаться возле открытого огня. Осторожно пригибаясь, они пробирались к Старику. Быстро прикуривали и тотчас возвращались на свое место.
«Хорошо, что я не привязался к этому мерзкому зелью, – неожиданно подумал Григорий. – А то мучился бы теперь, как они. Да и немцы могут заметить клубы дыма и шарахнуть по этому месту из всех стволов», – он нетерпеливо заерзал на месте. После чего постарался сообразить, в какую сторону лучше бежать, если послышится жуткий вой падающей мины. Вспомнил, что в трех метрах справа есть неглубокий карман в стенке окопа, и немного успокоился.
К счастью, все обошлось, и на этот раз обстрела не последовало. Старик докурил самокрутку до самого конца. Неторопливо растер подошвой сапога тлеющий кусочек бумаги, оставшийся от сигареты. Посмотрел на притихшего Григория и, словно не прерывался ни секунду, продолжил говорить тихим уверенным голосом:
– В самом начале этой войны я совершенно случайно оказался в полковой артиллерии и на старости лет стал заряжающим в расчете семидесятишестимиллиметровой пушки. Ну и тяжелая это работа, должен тебе доложить. Вроде бы шесть килограммов это не так и много, а ты попробуй понянчи эти проклятые снаряды. Побегай с ними, пригнувшись, туда-сюда во время боя. Сначала вроде бы ничего, а потом ноги болят, руки отваливаются, а спину так ломит, что и сказать нельзя.
Ну, да дело не в этом. Однажды утром около десяти немецких танков прорвали нашу оборону. В один миг смяли все шесть наших сорокапяток и выскочили прямо на мою батарею. Ну, тут, сам понимаешь, началась такая кутерьма, что не приведи Бог такое еще раз пережить. Вот тогда все и случилось.
Вражеский снаряд попал точнехонько в наше орудие и разнес его вдребезги. Хорошо, что я в тот миг помчался к ящикам с боекомплектом и успел отбежать от пушки на несколько метров. Одним словом, побило весь расчет насмерть, а меня лишь отбросило в сторону и очень сильно контузило.
Нужно сказать, что в тот раз позицию мы все-таки удержали. Фашисты сильно торопились к Москве, поэтому не стали нас добивать, а просто объехали капониры и покатили дальше. На наше счастье, за ними не шла пехота, как это обычно бывает. Не то перестреляли бы нас из своих автоматов, как куропаток на лугу. – Старик на секунду замолк. – Так вот, – продолжил он тотчас, – где был ближайший госпиталь, наш командир, естественно, не