Таганский Гамлет. Реконструкция легенды. Светлана Сидорина
намного младше короля, и видимо это последняя женская страсть. Облик Короля позволил ему соблазнить ее. То есть он сумел ее убедить, что это лучший выход. Можно нафантазировать, что он давно, еще при жизни брата, усиленно поднимал за нее тосты, вздыхал и разыгрывал страстно влюбленного, когда брат не видел. Брат был суров, и она чувствовала себя скованной. Тут и честолюбие есть: так бы она была вдовствующая королева и правил бы Гамлет. Поэтому тут, наверно, совсем были другие отношения. Она, безусловно, очень растерянна. И она очень просит Гамлета всеми силами: ну перестань! ну что же я могла поделать! Самые открытые намерения. Главное в сцене: «ну что же делать?» Это потом есть и в сцене с Королем. Она умоляет Короля понять Гамлета, не сердиться на него. Она понимает, что собирается гроза над ее сыном. А потом Гамлет ей прямо это говорит: «Отправляют в Англию, чтоб умертвить…» И она начинает все больше и больше понимать ситуацию, и в конце она сознательно пьет яд. А не то, что ей захотелось пить, и она выпила. Она сознательно идет на самоубийство.
Королева
Почему ж тогда
Тебе столь тяжкой кажется беда?
Гамлет
Не кажется, сударыня, а есть.
Ни хриплая прерывистость движенья,
Ни слезы в три ручья, ни худоба,
Ни прочие свидетельства страданья
Не в силах выразить моей души.
Вот способы казаться, ибо это
Лишь действия, и их легко сыграть;
Моя же скорбь чуждается прикрас
И их не выставляет напоказ.
Король
Приятно видеть и похвально, Гамлет,
Как отдаешь ты горький долг отцу.
Но твой отец и сам отца утратил
И так же тот. На некоторый срок
Обязанность осиротевших близких
Блюсти печаль. Но утверждаться в ней
С закоренелым рвеньем – нечестиво.
Это довольно сильно было сокращено, и только сохранилось, что Король укоряет Гамлета, что он чересчур горюет об отце. Здесь нужно показать двуличие Короля и как он умело унижает Гамлета перед Королевой:
Мужчины недостойна эта скорбь.
И обличает волю без святыни,
Слепое сердце, ненадежный ум
И грубые понятья без отделки.
– и это грех перед Небом, грех перед умершим, грех перед естеством, пред разумом, что судьбой отцов так жизнь устроена, так должно быть, и пожалуйста, стряхни свою печаль и «нас зачисли себе в отцы».
Стряхни печаль и нас в душе зачисли
Себе в отцы.
Король встает и прохаживается, подчеркивая слова, чтобы свита, которая ждет выхода Короля, слышала:
Пусть знает мир, что ты —
Ближайший к трону, и к тебе питают
Любовь не меньшей пылкости, какой
Нежнейший из отцов привязан к сыну.
То есть он себя навязывает Гамлету в отцы. И дальше, сухо и делово ему отказывает:
Что до надежд вернуться в Виттенберг
И продолжать ученье, эти планы
Нам положительно не по душе.
И я прошу, раздумай и останься
Пред нами, здесь, под лаской наших глаз,
Как первый