Гукюн. Ниль Блэк
как дорвавшийся до долгожданного блюда оголодалый зверь, он терзает ее тело, кромсает, рвёт на куски и не насыщается. Он пьёт ее кровь, забирает воздух из лёгких, мог бы – сожрал бы, в себя бы вшил, с собой носил. У Арслана одержимость, и она шафраном пахнет. Он всё золото из своего дворца выбросить готов, потому что главный слиток нашёл и с ума сейчас сходит.
Тело больше ей не принадлежит, ей не подчиняется, она лежит под ним распластанная, видит мощную грудь, над ней нависшую, считает его шрамы, самый большой сама оставить планирует. Ясмин отпускает его руку, облизывает кровавые губы, которые сразу накрывают болючим поцелуем. Каждое движение Арслана делает больно.
Больно между ними обязательно.
И больно не от укусов и кинжала, больно где-то глубоко внутри, там, куда всё существо девушки забилось, куда он, только ее грудную клетку вскрыв, добраться может. Ясмин себя тем, что, когда его грязные руки туда дойдут, уже чувствовать ничего не будет, успокаивает.
– Ты получил моё тело, – кроваво улыбается девушка. – Но я твоей никогда не буду.
– Ты уже моя, – толкается ещё несколько раз и, кончая, зарывается лицом в ее ключицы, переводя дыхание.
Уже через мгновенье дворец оглушает вырвавшийся из Ясмин душераздирающий вопль, когда Арслан вгрызается зубами в свои инициалы, закрепляя ее принадлежность своей меткой. Арслан обрывает все верёвки, держащие Ясмин привязанной к прошлому, к так и не достигнутому будущему, вырывает ее из ее жизни, насильно толкает в новую. Она будет облачена в шелка, усыпана драгоценностями, займёт место первой фаворитки, кровью и слезами в этой спальне не раз давиться будет, станет одержимостью Монстра, навеки к нему буквами и следами зубов на груди прибитая. Прошлая Пак Ясмин умирает, испускает последний вздох в руках своего личного чудовища.
Девушку, которая не в состоянии стоять на ногах, забирает из спальни Арслана вызванная им прислуга. Ясмин обессиленной валится на диван в комнате Диаса и, услышав от него «умница, ты получила его метку», отключается.
***
Хосров, не видя ее, места себе не находит. Он, как коршун, над левой частью дворца кружит, объект своей одержимости высматривает, а стоит увидеть – камнем вниз летит, грудью о мрамор разбивается. Хосров только вокруг ходит, расстояние сократить не в силах. Он, как пёс на привязи, цепь до кровавых ран натягивает, до нее дорваться не может, в своей страсти в одиночестве сгорает.
Ани боль от наказания и после из-за него терпела, его ласки вспоминая, поцелуи вновь и вновь в голове проигрывая, следующий рассвет встречала. Она, как запертая в клетке птица, только меж двориков ходит, всё его запах, присутствие поймать хочет, а увидев разок во дворе на Хане, как идеальный мрамор под ногами трещинами покрывается, чувствует. Ани хочет ближе, а может только издали, не осмеливается. Между ними Кан Арслан, и Ани могла бы самую толстую стену пробить и пройти, но его ей не обойти. С каждым следующим днём без него она всё больше мрачным мыслям сдаётся. А вдруг