Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди. Роберт Хайнлайн
сколько у тебя теперь заповедей?
– Шестнадцать как будто.
– Многовато.
– Если бы вы позволили мне выкинуть первые пять…
– Не позволю, пока ты живешь в моем доме и ешь за моим столом. Я же хожу в церковь и пою гимны, верно? И даже не сплю на проповеди. Морин, втирать очки своим ближним – это искусство, необходимое для выживания повсюду и во все времена. Давай послушаем твою версию первых пяти заповедей.
– Отец, вы ужасный человек и плохо кончите.
– Нет, я так и буду водить всех за нос. Ну, не тяни – я жду.
– Да, сэр. Заповедь первая: «Богу, в которого верит большинство, поклоняйся публично, не хихикая и даже не улыбаясь при этом».
– Дальше.
– Не сотвори себе кумира и не изображай того, что может вызвать недовольство властей и особенно миссис Гранди[21] – вот, exempli gratia[22], почему в вашем анатомическом атласе не показан клитор. Миссис Гранди это не понравилось бы – у нее-то его нет.
– Или он у нее величиной с банан, и ей не хочется, чтобы об этом узнали. В цензуре логики нет, но ее, как и раковую опухоль, опасно игнорировать, когда она появляется. Дорогая дочь, вторая заповедь существует лишь для подкрепления первой. Кумиры – это идолы, способные составить конкуренцию официальному Богу. Статуи и гравюры тут ни при чем. Продолжай.
– Не произноси имени Господа Бога твоего всуе, то есть не говори «ах ты, господи» или «ей-богу», и не ругайся, и не произноси некоторых слов, например на букву «ж», и вообще ничего, что маме кажется вульгарным. Отец, тут какая-то чепуха получается. Почему слово «вагина» говорить можно, а слово на букву «п» – нет? Объясни мне.
– Тебе нельзя говорить ни того ни другого слова, молодая особа, разве что в разговоре со мной… а в наших общих беседах мы будем пользоваться латинскими терминами из уважения к моей профессии и к моим сединам. Английский синоним можешь произносить про себя, если хочется.
– Иногда хочется, хотя не могу проанализировать почему. Четвертая…
– Минутку. К третьей добавь следующее: «И не глотай окончания и суффиксы твои. Избегай синтаксических ошибок. Чти благородный английский язык, язык Шекспира, Мильтона и По, и благо будет тебе во все дни жизни твоей». Кстати, Морин, если я еще раз услышу от тебя «другое, что», то буду долго бить тебя по голове связкой предлогов.
– Отец, я же нечаянно! Я хотела сказать…
– Принято. Послушаем четвертую заповедь.
– Заповедь номер четыре. По воскресеньям посещай церковь. Улыбайся и будь приветлива, но не строй из себя святошу. Не разрешай своим детям, когда (и если) они у тебя будут, играть по воскресеньям перед домом или слишком шуметь, играя на заднем дворе. Помогай церкви делом и деньгами, но не выставляй этого напоказ.
– Хорошо сказано, Морин. Ты еще станешь женой проповедника.
– О господи, отец, да я, скорее, в шлюхи пойду!
– Одно другому не мешает. Continuez, ma chere enfant[23].
Персонаж пьесы Т. Мортона (конец XVIII в.), олицетворение ханжеского общественного мнения.
Например
Продолжай, дитя мое