Журнал «Рассказы». Ужастики для взрослых. Артем Гаямов
разбухли, ладони обзавелись грубой толстой кожей. Но даже несмотря на устрашающие стальные когти, Фитч чувствовал себя беспомощнее младенца – он не мог ни миску поднять, ни ухватиться за прутья решетки. Случись ему прикрыть стыд штанами – и те не удержит.
В его клетке не было окон, но Фитч научился определять, а позже и предчувствовать время по приходу служки. Укол, миска с кашей, щелчок замка. Дважды, пока Колесо Палача сделает полный круг по небу.
Когда в неурочный час за решеткой раздались шаги, Фитч насторожился. Не знакомое, привычное шарканье, нет – торопливые шажки, то забегающие вперед, то суетливо топчущиеся на месте. И уверенная поступь, сопровождаемая знакомым стуком – так стучит рукоять кнута о голенище. Фитч вскочил.
– Все, как вы пхосили, милейший мой, – стрекотал полный самодовольства голосок, – учел все пожелания. Пхишлось похаботать, конечно, но хезультат! Впхочем, сейчас сами посмотхите. Сюда, сюда, пхошу вас!
В коридоре посветлело, и в клетку заглянул луч фонаря. Фитч пригнулся, пряча глаза от света, и увидел мягкие, скорее домашние, чем уличные, туфли, а рядом с ними – знакомые сапоги. Начищенные до блеска, с золотыми кистями и крохотными эмблемами на отворотах: буква «Б», заключенная в венок из вензелей.
– Неплохо. – Это прозвучало пренебрежительно, но для тех, кто хорошо знал Броуни, являлось похвалой. – Надеюсь, нрав у него настолько же свиреп?
– О, на сей счет не извольте беспокоиться, дохогой мой дхуг, стимулятохы сделают свое дело. Пока что хано судить о психическом состоянии пациента, но вы же понимаете, мало вхемени пхошло…
– Я забираю его.
Туфли нервно переступили, смущенно уткнулись носами друг в дружку.
– М-м-м… Понимаете, милейший, экспехимент такого хода – пехвый в моей пхактике, он затхагивает не только внешние изменения, но и слои психики, потому я хотел бы…
Кнут раздраженно стукнул, обрывая возражения, приказ поставил точку в разговоре:
– Готовьте к перевозке.
Возвращение вышло безрадостным.
Дорогу Фитч не запомнил – пустая повозка, кошмарная тряска, уличный шум за шаткими стенами. Он лег на дощатый пол и старался не думать о том, что его ждет впереди. Ирония судьбы – теперь он сам стал одним из тех, кого жалел и кем так восхищался.
Но самое большое потрясение ожидало его впереди. Когда повозка остановилась и борт откинулся, позволяя новому уроду занять свое место в семье, первое, что увидел Фитч, – сверкающие на солнце серебряные крылья.
Он попятился назад.
Но вся труппа уже стянулась к повозке, влекомая любопытством. Младший Кавалли бесцеремонно ткнул Фитчу в морду фальшивым поленом.
– Давай-давай! Вылазь, блохастый, дай на тебя поглядеть!
– Ну и чудовище! – загоготал старший. – Ты только глянь! Докторишка превзошел самого себя. Эй, обмылок! Каково тебе в новой шкуре? Не жмет, а? Встань на ноги! Встань, кому говорю! Поглядим, насколько ты подрос.
И он, не церемонясь,