О Нём. Оксана Алексеева
схватила за лезвие. Войцехович вытащил нож из моей ладони. Кровь брызнула во все стороны, а отчим сразу испугался и закрылся в комнате. Я лежала на полу коридора и выла. Не от боли, а от отчаянья. Я взывала к тому, чего не знала. Просила о помощи, не надеясь быть услышанной. Выла с таким же отчаяньем, как волк воет на луну. И не сразу услышала, что в дверь давно стучат. Ко мне пришла знакомая с соседом, парнишкой с четвёртого подъезда, позвать на посиделки с картишками. Увидев меня всю в крови, потащили через дорогу в больницу. И уже через два часа я с зашитой рукой снова сидела в своей комнате. Была уже глубокая ночь. Мать очнулась и под звон рюмок ворковала с Войцеховичем на кухне.
А я решила умереть. На этот раз по-настоящему. С пронзительной ясностью поняла одно: «Я не хочу больше так жить. Я не хочу больше так жить! И если я не могу ничего изменить, то лучше умереть!» Сформировав эту мысль, сразу успокоилась. Теперь я знала, что нужно делать. Пока они пили на кухне, я тихонечко зашла в их комнату и вытащила из серванта большую коробку с лекарствами – нашу домашнюю аптечку. Я слышала много историй, как люди, наглотавшись таблеток, тихо умирают, засыпая навсегда. Такая смерть меня вполне устраивала. Дверь с вырванным замком я оставила открытой настежь. Наверное, хотела, чтобы они увидели, что я делаю. И в глубине души надеялась, что меня остановят. Я налила в стакан воды из крана, села на табуретку и стала наугад распечатывать упаковки.
Я видела, что отчим ходит по коридору и внимательно следит за моими действиями. А так как на кухне вместо сломанной розетки была сквозная дыра в мою комнату, я слышала каждое их слово. И каждое их слово отпечаталось в моей памяти навсегда. Войцехович подскочил к матери и сказал:
– Слышишь? Она там таблетки пить собирается…
– Какие еще таблетки?..
– Большую аптечку взяла, говорю! Покончить с собой, что ли, надумала?
Следующие слова моей мамы меня потрясли. Видит Бог, как я хотела их забыть.
– Да пусть пьет. Сдохнет. Комната быстрей освободится…
Хочу сразу сказать, что я простила её. Она мало изменилась с тех пор, но я простила её и за то, что было, и за то, что есть, и за то, что будет. Она не помнит этого момента или говорит, что не помнит. Может быть, её психика включила защитную реакцию и стёрла из памяти этот эпизод. Да. Я верю, что это возможно. Потому что, если бы она действительно помнила то, что она делала – с этим невозможно было бы жить…
Когда я услышала, что сказала моя мама.… Как мне описать свои чувства? Внутри меня что-то оборвалось. Что-то сломалось. Впоследствии мне было очень трудно это починить. В этот момент я по-настоящему осиротела. Я поняла, что всё делаю правильно. И мне действительно лучше уйти. Я не хочу жить в таком мире. И я принялась их пить. Теперь я хотела умереть совершенно по-настоящему. Я глотала их по одной, запивая водой. Сначала белые, потом