Прорыв начать на рассвете. Сергей Михеенков
моих.
Иван Степанович вскинул кустистую прокуренную бровь:
– От, молодец, Палашка! От, шустрая девка! Это, стало быть, у Пётры с Анюшей трое внуков? А Зина? Она-то ещё не нарожала детей?
– Зина ещё молодая. Ещё не замужем.
Разговор перешёл туда, где всем было легче понимать друг друга.
– Что ж, – перешёл к главному Иван Степанович, – мне зла ни от кого из соседей не было. Никому никогда не желал зла и я. Веди деревню сюда. Но прежде вот что скажи: как ты добиралась до нас?
– Краем озера, – сказала Пелагея.
– Вот краем и веди. На лёд не заступайте. Лёд тут, на Бездоне, везде слабый. Даже около самого берега. Одного-двоих выдержит. Лошадь – нет.
Уходя из дому, Пелагея заметила, что на стенах везде висели картонки и листки из школьных тетрадей – карандашные рисунки, на которых были изображены и дядя Иван, сидящий на брёвнах, и тётя Васса возле коровы, и, конечно же, снегири на заснеженных ветках рябины. Молодая женщина, не проронившая во всё время их нелёгкого разговора ни единого слова, встала, застегнула кофточку, положила в лыковую зыбку уснувшего ребёнка, повернулась Пелагее и с улыбкой сказала:
– Возвращайтесь.
И Пелагея, ответно улыбнувшись ей, спросила:
– Кто же у вас? Девочка? Или мальчик?
– Девочка. Настенька.
– Девочка? Какая вы счастливая! И ты, Стеня. – Она оглянулась на Стеню, тоже молчаливо стоявшего рядом. – А у меня одни сыновья.
К своей деревне, остановившейся в протоке в нескольких километрах от хутора, Пелагея возвращалась с радостным сердцем. Рядом с нею похрустывал широкими охотничьими лыжами Стеня, взявшийся сопровождать её.
– Палаша, – окликнул он её вскоре, – а ты что, стрелять научилась?
– Да. Научили.
– Кто? Отец?
– Нет. Один человек.
– А муж у тебя кто? За кого ты вышла?
– За Ивана Стрельцова.
– За Ваньку? Ванька – твой муж?
– Да. Был.
– Как – был?
– Пропал он. Без вести пропал ещё в прошлом году. – И, остановившись, спросила: – А вы всё одни живёте?
– Как видишь.
– А кто эта женщина?
– Ты разве не поняла? Моя жена, Тоня. Беженка. Я её в лесу нашёл. Возле Варшавки. Она из Белоруссии, из-под Витебска. Коров колхозных гнала. Весь обоз ихний разбомбили. Только она одна и уцелела. Неделю по лесам скиталась. Хорошо, нашла трёх коров и с ними, с теми коровами, плутала. Хоть от голода не померла. Я её в стогу нашёл. Утром, на росе, смотрю, след… Коровы пасутся… Коровы её к хутору и вывели. Стожок недалеко отсюда стоял.
– Красивая у тебя жена.
– Да, она хорошая.
И вдруг Пелагея остановилась:
– Стень, а ребёнок у неё…
– Ребёнок, конечно же, не мой. Но она мне жена законная. Можно сказать, венчанная. Она уже с животом пришла.
– Прости, что спросила…
– Да ничего, – засмеялся Стеня. – Чтобы потом не спрашивала.
Подошли к тому месту, где Пелагея стреляла в собак. Она указала