Детективная осень. Татьяна Устинова
разные люди. Одни хотели получить консультацию по истории, другие – распутать семейную биографию, полную недомолвок и загадок. История России, особенно после Октябрьской революции, была наполнена подводными камнями, ложными данными и подтасованными фактами, о которые можно было запросто сломать голову. Целые династии ушли на дно, затаились в смутных всполохах эпохи, когда быть на виду означало подвергнуться смертельной опасности. Выживание было мучительным тернистым путем – кто-то успел уехать в эмиграцию, кто-то схоронился, пытаясь остаться в живых, а кто-то не сумел ни спрятаться, ни приспособиться и разделил печальную участь убитых, расстрелянных, безвестно сгинувших в круговерти истории.
Доклад профессора смыкался с одной догадкой, если все будет правильно, то пазл сложится. Профессор Александр Николаевич Медведев был коренным питерцем; в своем докладе он упоминал о малоизвестном портрете Гумилева, который не дошел до наших дней. Ида Наппельбаум, у которой портрет хранился, его уничтожила, но после он был написан заново по уцелевшей фотографии и по ее словам. Этот портрет производил странное впечатление и не был похож ни на один из известных портретов Гумилева. Художником была Надежда Шведе-Радлова, жена Николая Радлова, бывшего самой большой любовью знаменитой балерины Галины Улановой. Облик Гумилева был необычен и далек от канонического. Поэт, не похожий на самого себя, был написан на фоне Вавилонской башни с красной книгой в руках. Дата создания – 1920-й, через год поэт будет расстрелян, а Ида спустя много лет сожжет портрет из опасения, что он послужит уликой для обвинения в «заговоре» или «связи с белогвардейцами». Вот что было известно, дальше простиралась область смутных догадок…
…В холле Пушкинского Дома было тепло и уютно. У кофейного автомата Анна столкнулась с девушкой с длинными кудрявыми волосами. Она пила кофе из стаканчика и морщилась.
– Кофе слишком сладкий или горячий? – спросила Анна.
– Н-нет.
– Вы на конференцию?
– Да. Я есть на конференцию.
– Вы иностранка? – сообразила Анна.
– Да. Из Италии.
– А вы знакомы с профессором… Медведевым?
– Я у него аспирантура.
– И какая тема?
– Литература Серебряного века.
– А… Замечательно!
Они обменялись еще несколькими фразами и заспешили в зал. Народу было немного, сам профессор сидел в первом ряду и о чем-то беседовал с плотным бодрячком лет шестидесяти. Итальянка, которую звали Флора, села позади Анны. Та поправила шарф и достала блокнот, приготовившись записывать.
Окидывая взглядом зал, профессор остановился на ней и едва заметно кивнул. Анна невольно покраснела.
Профессор был весьма хорош собой – той усталой мужской красотой, которую обычно изображают на рекламе парфюма или дорогой брендовой одежды европейских марок. Его взгляд был по-мужски оценивающим, и Анна подумала, что могла бы надеть серое