Свет в тайнике. Шэрон Кэмерон
пани Зелинская умерла.
– Ты не спрашивала, – ответила Хелена. Видно было, что она вот-вот снова расплачется, ее худенькая рука дрожала в моей ладони. Я сжала ее крепче. Дверь снова распахнулась, и на этот раз к нам вышел пан Зелинский. Хелена съежилась.
– Ого, еще одна Подгорская. Чего тебе надо?
Он был совершенно пьян. И это утром, когда еще не было и восьми. Думаю, он даже не заметил Хелену. Я старалась вспомнить, почему мне никогда не нравился этот человек.
– Я хочу узнать, что случилось с моими матерью и братом.
Он пожал плечами.
– Пришли немцы и увели их. Их отправили в трудовой лагерь в Германии. Так что теперь они работают на Гитлера, а на ферме все пошло к черту.
Германия. В трудовом лагере. Как Изя. К горлу подступила тошнота.
– Когда это случилось?
Он снова пожал плечами.
– Шесть, может, семь недель назад.
Значит, в то время, когда я была занята заботой о Диамантах. Будь я здесь, то, быть может, смогла бы их предупредить. Рассказать, что представляют собой немцы. Спрятать их. Заставить убежать.
Я затолкала чувство вины поглубже в сердце, за возведенную мной плотину. Предамся раскаянию позже, когда смогу.
– Вы заботились о моей младшей сестре, – сказала я.
– О ком?
– О моей сестре Хелене.
Он прислонился к дверному косяку, чтобы не упасть.
– Этим занималась моя Элла. Теперь ее нет.
Я не поняла, кого он имел в виду: Хелену или свою жену.
– А ваша забота, значит, заключалась в том, чтобы избивать беззащитного ребенка, а потом и вовсе выгнать ее, чтобы она умерла от голода где-нибудь в лесу, не так ли, пан Зелинский?
Он поднял палец вверх.
– Твоя мамаша сказала, что будет платить, но я не получил от нее ни единого злотого. Нет денег – нет еды. А если девчонка не будет убираться, она мне тут не нужна.
Я глядела на его жидкие усики, мешки под глазами, жирное тело. От него воняло. Хотя у него была возможность помыться. Я спрятала Хелену у себя за спиной и шагнула ему навстречу.
– Господь вам за все отплатит, – прошипела я.
У него был немного испуганный вид.
– Я буду молиться, чтобы сюда пришли немцы и чтобы за каждый удар, который вы ей нанесли, они избивали вас дубинкой в десятикратном размере. И буду молиться, чтобы за каждый день, когда вы заставляли ее голодать, вы голодали десять дней, и чтобы у вас не было ни еды, ни особенно питья. Я буду молиться, чтобы все ваше тело покрылось язвами. Чтобы вас покусала бешеная собака. Чтобы у вас почернели зубы… чтобы у вас отсохли руки и ноги… – Я посмотрела вниз, и он проследил за моим взглядом. – И чтобы вы медленно сгнили изнутри от мерзкого самогона, который делаете у себя в сарае!
Пан Зелинский открыл рот и снова закрыл.
– И, пан Зелинский, между нами говоря, я уверена, что вы отлично знаете, на чьи молитвы ответит Господь, вы – несчастный schmuck[21].
Я подхватила Хелену, развернулась и зашагала прочь,
Болван (