Бури. Галина Мишарина
Алеарда, но сходство это было не внешнее. Олан был среднего роста, крепкий, мускулистый. Лицо у него было приветливое и спокойное, нос с горбинкой, глаза серые, и в них – неясная, неразгаданная мысль, что-то таинственное, притягательное. Волосы очень светлые, но не пепельные, а с выраженным золотым отливом. Прямые негустые пряди были собраны в небрежный хвост на затылке.
– Забавная игра! – отметил Конлет, но не улыбнулся.
– А ты попробуй, – посоветовала я.
– Нет, такие развлечения не для меня, Фрэйа.
Я поглядела на него, стараясь понять, откуда все-таки берется эта его напускная серьезность, так непохожая на серьезность капитана.
– Ну, а какие для тебя подходят, Конлет? Прыжки в мешках? Вышибалы? Загадки? Прятки-догонялки? – весело сказала я. – Вон там ребята играют в шахматы, может быть, шахматы?
– Нет, – ответил он коротко, и я хотела предложить ему что-то уж совсем несуразное, когда к нам подошел Эван.
– Привет! – просто сказал он, по очереди каждому из них протягивая руку. Конлет поздоровался, но глядел всё время на меня. Я никак не могла сообразить, чего он ждет, что хочет услышать?
– Здорово мы повеселились, да? – посмеиваясь, произнес Эван.
– Было весело, спасибо, что позвал меня! Я бы сама не решилась.
– Да нет, решилась бы! Ты сиганула в тот водопад вперёд меня, помнишь?
Я ощутила легкое прикосновение к плечу – это Алеард подошел к нам из толпы.
– Фрэйа, здравствуй! Эван, спасибо, что приехал, – они пожали друг другу руки.
– Здравствуй, Алеард… – начала было я, и хотела сказать, что рада его видеть, но вдруг встрял Конлет.
– Какой водопад? – заинтересованно произнес он.
Капитан повернулся к нему, глянул как-то странно, но промолчал, а Эван, простая душа, начал объяснять. Лучше бы он об этом не рассказывал.
– Мы тогда с Фрэйей поехали к океану на несколько дней. А там растительность – во! Цветы так пахнут, что голова кружится. Видимо, мы от запахов-то и сдурели… Набрели на водопад, высоченный, и грохочет здорово. Ну, я и говорю: вот было бы классно вниз сигануть, а высота порядочная. Давай ее дразнить – мол, я ка-а-ак прыгну, а ты струсишь… Ага, струсит. Она вообще ничего не боится. Не успел штаны снять, смотрю, бежит! У меня сердце в трусы упало, честное слово! Пока летела, я все думал, как собирать ее буду. По частям. Без инструкции по сборке.
Я почувствовала, что краснею. Олан и Кёртис рассмеялись, Алеард тоже улыбнулся. Конлет напряженно слушал.
– Она в воду бултых – и нету. Стою я минуту, две… Ну все, думаю. Спасать пора! Я, значит, разбегаюсь, понимаю, что медлить нельзя, а ноги в обратную сторону бегут, да еще и заплетаются. Я через край не выпрыгнул – вывалился, и пока летел, повторял одно-единственное слово: «Мама». А Фрэйа, она хитрая, она ныряет, как дельфин, может и пять минут под водой пробыть, а я тогда ещё не знал этого. Мечусь в воде, думаю – пронесло,