Ветер и крылья. Старые дороги. Галина Гончарова
да плод стравить, принялась рыдать и сопли размазывать.
Не убьет она младенца!
Вот дура-то!
Конечно, хозяева выгнали ее на улицу без куска хлеба и без единой монеты из честно заработанных. И закончилась бы история несчастной Розалии в сточной канаве, если б не проехал мимо паланкин эданны Рианны.
А дальше все было просто. Эданна, обладая острым зрением и добрым сердцем, не только увидела плачущую беременную девушку, но и посочувствовала ей. И пригласила работать кормилицей.
Конечно, за новую хозяйку Розалия готова была и в огонь, и в воду. Сына она родила, к маленькой Адриенне относилась как бы не ласковее, чем к родному ребенку, и ночей не спала, и на своей груди девочку подняла. А четыре года назад у нее и личная жизнь сладилась.
Розалия вышла замуж за старшего конюха и была безумно счастлива. И сын ее доволен – лошадник он заядлый, с малолетства. И она второго ребенка родила, а может, и не одного еще родит, хоть и не девочка уже, двадцать шесть исполнилось. Крестьянские девки в таком возрасте и бабками стать могут. И спины сгибаются, и зубы выпадают…
Розалию это миновало. Хоть и возраст такой, а все равно – спелая, сочная, что то наливное яблочко, зубы целы, морщин считай что и нет…
А вот упорство – есть.
– Дана Риен! Дана!!!
Девочка скрипнула зубами.
– Сиди, – шепнул Марко. – Я ей скажу, что тебя нет.
Но совесть уже одолела молодую хозяйку.
– Ладно уж… не поленилась же она сюда прийти! И Тоньо бросила…
Марко насмешливо фыркнул. Адриенна вышла из конюшни.
– Что ты шумишь, Рози? Здесь я…
– И вы посмотрите, в каком виде! – вознегодовала почтенная ньора[2]. – Дана, вы не мальчишка конюшенный! Опять эти бриджи ужасные, опять дублет, опять волосы кое-как собраны… слов у меня нет! Немедленно умываться и переодеваться, как подобает благородной дане.
– Зачем? – заныла Адриенна, совершенно не имея желания по такой жаре влезать в платье. Это ж с ума сойдешь!
Нижняя рубашка, панталоны, которые подвязывать надо, верхняя рубашка, платье, рукава… еще и волосы укладывать заставят! И головной убор надевать!
Не хо-чу!
– Дан Марк хотел вас видеть.
Адриенна только вздохнула.
Если отец… тут не поспоришь и не поругаешься. Он и так многое позволяет дочери, но на беседу лучше явиться как положено благородной дане.
Что уж там… у других и сотой степени свободы Адриенны нет. И не снилось им такое.
Чтобы в мужской одежде ходить. Чтобы на коне по полям проскакать. Чтобы на траве в лесу поваляться… чтобы и ветер в лицо, и воля в душе… и грамоте их не учат, разве что некоторых, и счету, жена вообще должна уметь любить мужа, молиться, вести хозяйство и рожать детей. В любой последовательности.
Думать?
Думать за нее будут отец, муж и сын. Вот именно так.
На словах.
На деле получается по-разному, вот как у Адриенны. Жениться ее отцу эданна Рианна запретила, а как вообще
Ньор, ньора – обращение к простонародью, вне зависимости от семейного статуса. Ласково, к незамужней девушке могут обращаться «ньорита».