Ветер и крылья. Старые дороги. Галина Гончарова
повреждаются кишки и шансов выжить у больного нет. Идет излияние содержимого кишок в брюшную полость… полагаю, вы знаете, чем это чревато.
Мия кивнула.
Она отлично знала, как из милой свинки делают вкусную колбаску. И как кишки промывают – тоже. И как их набивают, и все остальное…
Даже видела.
Мама была бы в шоке, но девочка обожала подглядывать и подслушивать. И не находила в этом ничего дурного. Правда, больше она за тем, как режут свинью, не подглядывала. Даже на спор.
Неприятное зрелище.
И запах… фу-у-у-у-у!
– Понимаю. А второй вариант?
– Если у вашего отца не повреждены кишки, я еще раз промою рану. И мы будем молиться, больше ничего не остается.
Знамение Мия сотворила. Но – не удержалась:
– А кроме молитвы что-то может помочь?
Лекарь поглядел на девочку грустными серыми глазами.
– Дана Феретти, вам будет легче, если я выпишу вашему отцу сорок шарлатанских снадобий, возьму с вас деньги, а потом объявлю, что на все воля Божия?
Мия качнула головой. Вряд ли… только и того, что даже денег не будет.
– Я благодарна вам за честность, ньор Фаусто.
– Тогда пойдемте. Я скажу, как сделать чесночный отвар, а когда его сварят, мы попробуем напоить вашего отца.
– А потом?
– Спустя некоторое время надо будет открыть рану и принюхиваться. Если из живота у него запахнет чесноком… этот запах очень сильный и отчетливый, дана. И отвар не наносит вреда здоровью…
Мия поняла. И прикусила губу до крови.
– Вы хотите сказать, что если запахнет…
– Да, дана Феретти. Вашему отцу сможет помочь только Бог.
Мию это не утешило. Но…
– А сейчас? Отцу больно…
– Я перебинтовал его и дал маковый отвар. Он спит и не ощутит боли еще несколько часов.
– Благодарю вас, ньор. Сколько я должна?
Ньор только вздохнул.
Сколько она должна? Да знает он о состоянии семьи Феретти, вся округа о нем знает. Но и сказать, что денег не надо, пожалеть малышку, означает жестоко ее оскорбить. Она не простит.
А потому…
– Десять сольди, дана Феретти. Я не так много сделал, а за вызов я больше не беру[3].
Мия поняла все. И то, что осталось несказанным. И как пощадили ее гордость.
– Да благословит вас Бог, ньор Фаусто.
Ньор молча поклонился.
Божья помощь им понадобится. И этой девочке прежде всего. Увы…
Чесночный отвар сделали.
И Мия лично сидела рядом с отцом, вливала ему между губ по ложечке, уговаривала выпить… отец глотал в беспамятстве.
Где-то неподалеку билась в истерике мать на руках верных служанок.
Уснули дети под сказку кормилицы.
Мия сидела и поила отца. А потом сидела вместе с ньором Фаусто. И лекарь тихонько рассказывал дане случаи из своей практики, понимая, что девочка стала взрослой сегодня.
А еще, что она останется одна. А ей нельзя, вот именно сейчас никак нельзя…
Пусть
Золотая монета называется лорин (3.5 грамма золота). Один лорин равен 6 дариям, один дарий – двадцати сольди или ста двадцати малым риям.