Ланарк. Жизнь в четырех книгах. Аласдер Грей
будто кто-то светит факелом ему в глаза. Он поднял веки. В палате царила темнота, но небо за аркой было утыкано звездами. Взошла полная почти луна, и ее бледный, но ясный свет заливал кровать и Риму, которая, опершись на локоть, с серьезной полуулыбкой наблюдала за Ланарком и покусывала кончик серебристо-золотой пряди.
– Неужели помочь мне мог только ты, Ланарк? А не кто-нибудь особенный? Великий и прекрасный?
– Много тебе попадалось особенных людей?
– Одни обманщики. Но меня посещали фантастические сны.
– Я не представляю себе никого прекрасней тебя.
– Берегись, это придает мне силы. Может, я не встречу человека лучше тебя, но всегда смогу такого вообразить.
– А это как раз придает силы мне.
– Помолчи.
Они не заснули, пока он поочередно не исследовал все чудесные впадинки ее тела.
Глава 11. Пища и оракул
Они пролежали в постели три дня, потому что Рима была слаба, а Ланарку нравилось быть рядом с ней. В окне виднелись голубые небеса; вдали то ли летали птицы, то ли менялись перед бурей облака, попеременно темнея и вспыхивая на солнце. Ланарк читал «Священную войну» и смотрел на Риму, которая по большей части спала. Он бывал прежде рядом с красавицами, но никогда не надеялся их коснуться; ответные касания и ласки были так великолепны, что он чувствовал, как его внутренности обращаются в золото. А поскольку Рима, восхищая его, также и восхищалась им, то восхищение множилось, отражаясь, и сияло вокруг, как ореол. Ее красивое светлое тело даже в поту светилось изнутри, словно в нем нежно дышало серебро, когда-то заключавшее его в себе. Когда Ланарк сказал Риме об этом, она проговорила с печальной улыбкой:
– Да, мне кажется, красота и деньги в чем-то родственны. Они дают нам уверенность в себе, но мы начинаем подозревать в корысти тех, кто нас желает.
– Ты мне не доверяешь? Я хотел сказать комплимент.
Кончиками пальцев Рима погладила его по щеке и заметила рассеянно:
– Мне нравится делать тебя счастливым, но как я могу доверять человеку, которого не понимаю?
Удивленно воззрившись на нее, Ланарк вскричал:
– Мы любим друг друга! К чему нам еще и понимание? Мы не понимаем даже самих себя, как же нам понять других? Для понимания доступны карты или математика, а мы, я надеюсь, сделаны из более плотного теста.
– Берегись! Ты становишься умником.
– Рима, кто из нас вышел наружу, когда треснула скорлупа? Мои мысли выросли, я их боюсь. Держи меня.
– Мне нравятся большие мужчины. Лучше ты меня держи.
В первый день Ланарк отказывался от пищи, объясняя это тем, что переел накануне. На следующее утро за завтраком, пока Рима ела, он разрезал бледную колбасу у себя на тарелке на тонкие ломтики, а потом попытался их спрятать, поставив сверху пустую тарелку Римы.
– Что с тобой? Ты заболел? – спросила она.
– Через день-два буду в порядке.
– Позовем лучше доктора.
– Нет необходимости. Как только мы покинем институт, я буду здоров.
– Ты