Ланарк. Жизнь в четырех книгах. Аласдер Грей
поставил Тоу на ноги. Оба стояли в темноте, тяжело дыша, а потом мистер Тоу спросил слабым голосом, который Тоу едва узнал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что мы с матерью места себе не находили?
Раздался пронзительный крик, удар – и в лицо Тоу полетели комья грязи.
Наутро из окна гостиной Тоу увидел на противоположной стороне улицы воронку в тротуаре. От взрыва сажа из дымохода просыпалась на пол гостиной, и миссис Тоу занялась уборкой, время от времени отвлекаясь на то, чтобы обсудить с заглядывавшими соседями вчерашний налет. Все соглашались, что могло быть куда хуже, однако на душе у Тоу все равно кошки скребли. На фоне преступных похождений в обществе грабителей помоек отказ от еды выглядел сущей ерундой, и наказания он ожидал совершенно неслыханного. Весь день не спуская глаз с матери, он старался подметить что-нибудь особенное в том, как она подметала пол, напевая себе под нос; как задумчиво разгибалась, чтобы слегка передохнуть; как корила его за тупость, пытаясь научить узнавать время по циферблату, – но в конце концов уверился, что наказывать его не собираются, и от этого ему стало не по себе. Тоу боялся боли, однако заслуживал ее – и вот на тебе… Дом, куда он вернулся, стал другим.
Глава 13. Хостел
В доме назревали перемены. Смутно ощущалась некая безотлагательность; по ночам, лежа в постели, Тоу слышал споры вполголоса: что-то готовилось. Возвращаясь домой с лужайки приятеля, Тоу застрял между прутьями ограждения. Чтобы его вызволить, родители смазали ему уши маслом и стали тянуть его за ноги – каждый за одну, беспрерывно при этом смеясь. Освободившись, Тоу кинулся с ревом на траву, но они щекотали ему под мышками, напевая: «Идет коза рогатая», пока он не выдержал и расхохотался. И вот настал день, когда все жители спустились по лестнице вниз, а дом заперли на замок. На руках у матери была его сестра Рут, отец нес какую-то поклажу; с плеча у Тоу свисала перехваченная лямкой картонная коробка с противогазом. Все направились к школе по боковым переулкам, залитым солнцем и полным птичьего щебета. Недовольные мамаши собрались на площадке для игр, маленькие дети жались к их ногам. Отцы выражали недовольство громче, дети постарше несмело принимались куролесить.
Тоу заскучал и направился к ограде. Он решил, что они едут на отдых, а это значило – к морю. С края высокой площадки для игр он смотрел вдаль: там, за каналом и домами Блэкхилла виднелись холмы с впадиной посередине. Позади него – за низиной, полной крыш и дымовых труб, – тоже вырисовывались холмы. Эти холмы казались ближе и зеленее – и вырисовывались так отчетливо, что сквозь стволы деревьев, росших подобием живой изгороди на мягко изогнутой линии верхушек, просвечивало небо. Тоу пришла в голову мысль, что море расстилается именно там: если оказаться под теми деревьями на вершине холма, то внизу будут искриться серые волны. Тоу окликнула мать, и он медленно поплелся к ней, делая вид, что не слышал зова, а идет обратно сам по себе. Мать поправила на нем лямку от противогаза, которая съехала с воротника