Побег стрелка Шарпа. Ярость стрелка Шарпа. Бернард Корнуэлл
так что уходите. – (Шарп не ответил и снова попытался пройти, но теперь перед ним встали уже двое.) – Это приказ, капитан, – стоял на своем Феррейра. – Уходите!
Человек, стоявший на пути Шарпа, сбросил куртку и закатал рукава рубашки, обнажив огромные руки, татуированные зловещего вида якорями. До сих пор капитан не обращал на него внимания, отметив лишь впечатляющие формы, но теперь поднял голову и увидел в глазах верзилы откровенную ненависть. Сложенный, как борец, татуированный, как моряк, португалец без всяких слов давал понять: британцам здесь делать нечего. Звериная физиономия поражала своей уродливостью: тяжелый лоб, здоровенный подбородок, сплющенный нос и глубоко посаженные глазки, в которых не было ничего, кроме желания подраться. Верзила заметно расстроился, когда противник сделал шаг назад.
– Вижу, вы человек благоразумный, – вкрадчиво произнес Феррейра.
– За это меня и ценят, – ответил Шарп и, не поворачивая головы, крикнул: – Сержант Харпер!
Вынырнув из-за угла церкви, ирландец сразу понял, что происходит. Увидев его, громила сжал кулаки. Теперь он напоминал бульдога, который только и ждет, когда же хозяин спустит его с цепи. Впрочем, Харпер знал, как управиться с бешеным псом. На плече у него висело удивительное оружие, изготовленное для королевского флота. Семь полудюймовых стволов стреляли залпом, зачастую не только нанося урон неприятелю, но и ломая плечо стрелку. Признанное слишком мощным, оно тем не менее выглядело едва ли не игрушкой в руках ирландца и смотрело сейчас в грудь человеку, вставшему на пути Шарпа. Курок не был взведен, однако гражданские этого не заметили.
– Есть проблемы, сэр? – с невинным видом спросил Харпер.
Феррейра забеспокоился. Двое или трое из стоявших рядом с ним штатских при появлении ирландца вытащили пистолеты. Защелкали курки. Запахло бедой. Дело могло обернуться кровопролитием, и майор приказал своим людям убрать оружие. Его никто не послушал, однако, когда те же слова повторил татуированный громила, португальцы мгновенно спрятали пистолеты. Отчаянные мерзавцы, напоминавшие Шарпу головорезов, правивших на улицах Восточного Лондона, где прошло его детство, они откровенно боялись своего предводителя. Судя по сломанному носу и шрамам на щеках и лбу, он был уличным бойцом, но при этом человеком небедным, на что указывали дорогая холщовая рубашка, штаны из тонкого сукна и сапоги с золотыми кисточками, сшитые из мягкой кожи. Лет сорока, в расцвете сил, он держался с уверенностью человека, сознающего свое превосходство. Смерив сержанта оценивающим взглядом как потенциального противника, португалец неожиданно улыбнулся, поднял с земли куртку и, отряхнув от пыли, надел.
– То, что в церкви, – произнес он, делая шаг к Шарпу, – моя собственность.
У него был сильный акцент и грубый, словно говорить мешали камни во рту, голос.
– Ты кто? – спросил Шарп.
– Позвольте… – начал Феррейра, но верзила не дал ему закончить:
– Мое имя – Феррагус.
– Сеньор Феррагус. Капитан Шарп. – Майор посмотрел